Лестница Якова

Вчера получил письмо от 22.1.35 – о Гениной болезни. У него неплохая наследственность, организм справится с болезнью, да и наши денежные дела улучшаются, и с питанием будет лучше. Теперь буду каждый месяц посылать масло, четыре-пять килограмм, лучше раза два в месяц. В пути находятся две посылки: от 16 января в четыре с половиной килограмма и от 26 января в два килограмма. Боюсь, первая может пропасть – ее не приняли ценной, пришлось послать без цены, вторая дойдет – послана ценной на шестьдесят рублей. Если б я получил извещение, что ты получила, я бы выслал следующую. У меня отложено шестьдесят рублей на следующую посылку. С первого февраля я начинаю руководить хором при клубе. Запросил двести, мне дали со всякими извинениями сто, обещая дополнить какими-нибудь другими доходами. Я условно согласился. Думаю получить свою цену. Кроме масла теперь смогу рублей сто еще высылать в месяц… С такой поддержкой, думаю, мы Геню быстро поставим на ноги. Напиши, в каком виде доходит масло. Алтайское масло считается лучшим. Напиши мне, какое тебе больше подходит – сладкое, соленое или топленое.

Я уже писал, что из английских уроков ничего не вышло. Мне сказали, что те, кто сначала разрешили эти занятия, впоследствии отменили это разрешение. А как было бы славно вести курсы языка при библиотеке!

Мой бюджет таков. Обед дорог, стоит три рубля, хлеб один рубль в день и прочая еда один рубль в день. Итого рублей сто пятьдесят – сто шестьдесят – питание. Комната – двадцать рублей. Отопление – двадцать рублей, белье, баня, керосин, остальные мелкие расходы – рублей тридцать в месяц. Итого двести двадцать – двести тридцать. Зарплата – триста пятьдесят, фактически – триста десять.

…Напиши мне, где ты обедаешь, где Геня обедает, сколько стоит обед, как кормят.

…В занятиях погрузился в историю. Читаю прекрасную книгу Меринга – “История Германии”. Жалею, что эта книга мне не встретилась много лет назад. Восхищает каждая строка. В его оценке средних веков, папства и христианства – громадная широта обобщения.

Попутное чтение – четыре книги утомительного “Жана-Кристофа”, любопытного французского писателя Жироду (вот кому подражает Олеша), Мазуччо Гвардато (современник Боккаччо), Шопенгауэра “О сущности музыки”. Очень интересно, но чего-то важного недоговаривает.

…Почти каждый день работаю над рассказом “Человек и вещь”. Против моего желания он разрастается.

Это уже почти повесть, печатных листов пять-шесть. Работа идет крайне медленно. Слово за словом, фраза за фразой шлифуется. Перечитываю по десять раз, нет, больше, бесконечное число раз. Сюжетная схема уже устоялась, теперь работа над деталями, характерами, которые должны быть даны мимоходом, краткими и по возможности острыми характеристиками. Удачно вышла эротическая сцена…

Adio. Когда придет наконец подтверждение о полученном масле? Жду его с нетерпением. Я.

08.2.1935

…Ты пишешь, что моя политическая эволюция отдаляет меня от тебя, что та трещина, которая все годы существовала, углубляется. Но ведь мы не имеем возможности для глубокого и серьезного разговора. Я жду того времени, когда мы сможем общаться не письмами, а по-человечески. Многие твои раздраженные мысли мы могли бы сгладить. Ты неправильно меня поняла, когда я написал, что нет смысла ходить на занятия “ист партом”. Если ты решила заниматься, плохого в этом нет. В узнавании нового вообще плохого быть не может. Уровень теперешнего преподавания мне не кажется хорошим. Возможно, я ошибаюсь. Когда начнешь заниматься, напиши, насколько это интересно.

…Сорок пять лет – это, действительно, неважно. Теперь уже видно, что и в шестьдесят пять лет я буду такой же, как сегодня. С годами зреешь, работоспособность, оказывается, растет, и, по правде говоря, умнеешь. Проживем мы с тобой не меньше семидесяти лет.

…книги по литературе. Четыре тома Когана. История новейшей русской литературы. Взял только ради Брюсова, который сделался родным поэтом, а попутно прочел все. Узнаю массу сведений, которые давно нужно было знать. Коган – неглубокая книга, но крайне богатая материалом и даже идеями, автору не принадлежащими.

А в очереди на столе уже лежат “Очерки по мировой литературе” Луначарского. Я не даю себе воли, а то притащил бы еще массу книг по естествознанию, по физике. Все-таки на столе лежит “История материков” (книга по географии). История займет меня до весны или даже до лета. Прохожу среднюю историю, а там – русская и новая. У меня такая спешка, как будто осталось мало жить или как будто впереди экзамены. Из каждой книги остается что-нибудь в моих записях.

Очень понравилось место о споре, является ли Горький пролетарским писателем или нет. Луначарский пишет: нельзя так – создать мерку пролетарского писателя и приложить ее как аршин к писателю: подходит или не подходит. Горький – громадное явление в литературе, и нужно действовать наоборот: исходя из самого Горького, сконструировать понятие пролетарского писателя. Не мерки создают вещи, а из самих вещей рождаются мерки.