Лета 7071

Иван остановился, вскинул голову, устремив взор вверх, к крестам, венчающим церковные купола, медленно, широко, торжественно перекрестился, потом так же медленно и торжественно ударил челом народу, духовенству и служилым.

Митрополит со слезами радости на глазах благословил Ивана. Иван опустился на колено, поцеловал наподольник его саккоса ¹⁶⁷. Смолкли на паперти певчие, допев торжественную славицу, и Ивашкин бас уступил первенство колоколам, дарившим царю свое величественное благословение.

Иван снова ударил челом духовенству, напряженным, резким, оглушающимся от волнения голосом проговорил:

— Исполнилось пророчество чудотворца Петра-митрополита! Милостью пречистой и благодатной богородицы, молитвами великих чудотворцев и вашими молитвами, святые отцы, твоим благословением, владыка, господь бог милосердие свое свыше послал, вотчину его, город Полоцк, в руки нам дал!

— Спаси бог тя, государь! заплакал митрополит, не вынесший по немощи своей столь торжественной минуты. — Спаси бог тя!.. Имя твое во веки веков да пребудет во славе и хвале! За дело твое велие, за подвиг твой велий! Не щадя живота и младости своей… презрев посивие ¹⁶⁸

, подвигнулся ты за веру нашу правую супротив исмрадных люторей-иконоборцев… и очистил от нечестивой бренности святые храмы господа нашего… И христиан, братьев наших, отверженных от нас мечом, вновь в православие собрал. К богу возношу глас свой!.. Слышит господь возблагодарение мое и созерцает дела твои и подвиг твой, и воздастся тебе, государь, по делам рук твоих!

— На добром слове, владыка!.. — благодарно преклонил голову Иван. — Недостоин, однако, я, грешный, хвалы такой! Труды мои скромны, подвиг ничтожен. Рука господня направляла меня, и милость и благодать его сошли на меня, ибо писано: сердце человека обдумывает свой путь, но господь управляет шествием его!

Над площадью величественно возносился могучий звон, устремлялся в высокое небо и скапливался там, скапливался и обрушивался на землю многоголосым, неумолчным эхом, еще более величественным, распевным и звонким, словно очистившимся в небе до небесной чистоты.

Народ, словно рать перед боем, стоял молча и сурово, в каком-то тревожном и радостном оцепенении. Все напряженно вслушивались в заглушаемые колоколами речи царя и митрополита, изо всех сил стараясь уловить хоть несколько слов. И от этого напряженного вслушивания люди казались суровыми и грозными, как будто собрались они не для восторженной встречи царя, а для жестокой расправы над ним.

К Ивану подступил коломенский епископ Варлаам, осенил его крестом и, напрягая голос почти до крика, еще торжественней и велеречивей, чем митрополит, принялся воздавать ему щедрую хвалу:

— Государь!.. Отец наш, и вождь, и благодетель! Земля наша отняя, православием от Владимера просвещенная, нынче многолетствует тебе и славит тебя!.. За подвиги твои!.. За усердие!.. За радение о могуществе земли нашей и веры истинно правой! Были славные мужи и донне в земле нашей… Но деяниям твоим, государь, вящего прилога ¹⁶⁹

не сыщешь! Помнит земля русская зело можного и славного князя новгородского, святого Александра, нареченного Невским, от колена коего род твой идет, государь!.. Помнит земля русская Димитрия, князя московского, нареченного Донским, помнит и чтит земля русская зело можных и славных князей стола ¹⁷⁰ московского — Василья Васильевича, да Иоанна Васильевича, да и Василья Иоанновича, — прадедов, дедов и отцов твоих, государь!.. Вельми славно, рачительно и крепко служили они отечеству нашему и вере нашей правой! Но сколько не содеяли они?! И сколько содеял ты, государь! Измлада, брады мужа не обретя, пошел ты на доскончальную брань с изуверами-баскаками, терзавшими землю нашу от дней тяжких Батыевых, и милостью божиею волю свою на них положил! И несть отныне и до веку над нами угнетателя! Се единое славу твою возносит от земных хлябей до твердей небесных! Обаче ты, государь, не почил на ложе славы, а оболчился во оружие супротив грозных врагов, имевших вотчины наши преступным мечом, и супротив люторей-иконоборцев, сквернящих веру христьянскую, поднял ты гнев свой возмездный, и свершилось возмездие над головами врагов наших, отметников божиих. Вотчина божья, истинно правая и извечная, волей всевышнего и твоими трудами несметными вызволена из тяжкого и долгого плена. На том тебе слава, и хвала, и многая лета, государь! Многая лета!!! Многая лета!!!

С паперти грянул раздольный бас Ивашки Носа, сбивший разом мерную распевность колоколов, и заколыхалось над площадью, подхваченное сперва певчими, а потом и всей тысячеголосой толпой, могучее, неистовое — «Многая лета!».