Летающая смерть

— Не удивительно. Фокусник убивал своих жертв тем, что умел лучше всего. Он прятался на дне оврага и метал свои ножи в мужчин, когда те в одиночку проходили мимо. После этого ему нужно было как-то возвращать оружие. Так что он просто шел туда на руках, оставляя следы, которые так нас запутали.

— Но зачем?

— Он приходит в себя. У него и спросим.

Через несколько минут Невероятный Уолли уже мог сидеть и отвечать на вопросы. Весь его гнев куда-то испарился вместе с изворотливостью и коварством. Он был напуган, слаб и абсолютно безразличен ко всему происходящему.

— Зачем ты убил Сердхольма? — спросил Колтон.

— Он бил меня, — последовал ответ.

— А против мистера Хейнса ты что имел?

— Он думал, что я убийца; что я убил моряка.

— А против меня?

— Я видел, как вы идете по следам. Думал, что вы меня найдете.

— Возможно и нашел бы. Я только заметил схожесть между следом от моей руки и следом на песке и с интересом подпрыгнул к следующему, чтобы снова отпечатать свою ладонь, как в меня что-то прилетело и без сознания повалило на землю.

— Эт прыжок спас вас, — сказал жонглер. — Нож плашмя прилетел по затылку, иначе вы б уже мертвый тут валялись.

Говорил он об этом, как о чем-то совершенно обыденном. Они подождали, пока фокусник окончательно придет в себя, и все это время дотошно его расспрашивали. Он, ничего не тая, рассказал, как убил Сердхольма и Хейнса и как напал на Колтона. Но вот свою причастность к убийству моряка Петерсена и овцы категорически отрицал.

А вот в расспросе об убийстве любителя воздушных змеев Колтон приготовил для него ловушку.

— Зачем ты дальше бил его после того, как зарезал?

— Кого? — спросил португалец с круглыми от удивления глазами.

— Мистера Эли, которого мы два дня назад нашли с раной от твоего ножа в спине.

Уолли изобразил жалкое смятение.

— Тот высокий красавец из рыбацкого дома? Он м-мертв? — вскричал маньяк.

— Ты сам должен знать.

— Я думал, что он был мертв, — простодушно сказал жонглер. — Я слышал звук где-то в воздухе.

Он снова поднял содрогающиеся руки вверх — жест, который так удивил всех в ночь, когда его спасли с корабля.

— А потом я услышал, что он кричит как будто умирает. Громкий и ж-у-уткий кри-ик! Ну и я убежал, чтобы спрятаться.

— Он услышал змеев, — сказал Колтон профессору Равендену. А затем снова обратился к фокуснику:

— Теперь, Уолли, что надоумило тебя идти на руках за ножом после того, как ты убил Хейнса и Сердхольма?

— Чтобы сделать их похожими на другие следы, — прямо ответил тот.

— Какие другие следы? — в один голос крикнули профессор с доктором.

— Следы ног. Не знаю. Я видел их; но я не знаю. Пойдемте, я вам покажу.

Фокусник неуверенно поднялся на ноги и, схваченный за руки с обеих сторон, повел мужчин по пляжу в сторону станции Сэнд-Спит. Пройдя примерно треть мили, он остановился и бросился вперед.

— Вон там! — торжествующе воскликнул Уолли, тыча вперед пальцем.

Дойдя до указанного места, они увидели на песке капли крови и следы копыт ягненка. Пройдя по ним до конца, группа наткнулась на уже знакомые пятипалые отпечатки.

— Это тоже твоих рук дело, — заявил Колтон.

Чтобы доказать обратное, Невероятный Уолли опустился на колени и положил свою ладонь на один из следов. Рука оказалась больше.

— Видите? — послышался ликующий возглас.

— Уолли, что оставило здесь эти следы? — спросил профессор Равенден.

В ответ на это фокусник снова странно поднял руки и весь затрясся.

— Наверное, птица сме-ерти, — сказал он.

Больше из него вытащить ничего не удалось. Доктор с профессором привели его на спасательную станцию и передали в руки компетентных лиц. Избавившись от Уолли, они по настоянию профессора вернулись к оврагу, чтобы посмотреть, осталось ли хоть что-то от его бабочки. К великой радости ученого, одно крыло оказалось совершенно нетронутым. Он аккуратно сложил остатки своего экземпляра в бумажку и только после этого обратился к Дику Колтону с вопросом:

— Что сейчас думаете по поводу этой проблемы?

— Теряюсь в догадках, — ответил Дик. — Возможно мы напали на след еще одного метателя ножей, ходящего вверх тормашками.

— Или птицы смерти, птеранодона, — тихо сказал профессор Равенден.

Глава XVI. Потерянная улика

У профессора Равендена тоже был своеобразный детективный инстинкт, как у самого Хейнса.

Малейшей мутации цвета на крыле бабочки или едва заметного изменения в поведении какой-то малоизученной личинки было достаточно, чтобы навести ученого на след, который порой приводил к результатам и выводам, в его научном окружении считающимся едва ли не чудом. Усидчивость и проницательность помогли ему щедро обогатить науку своего времени в некоторых важных аспектах, и тысячи фермеров, никогда не слышавших об этом маленьком энтомологе, были обязаны ему избавлением от своих заклятых врагов — насекомых-вредителей.