Летающие киты Исмаэля(сборник)

Однако в процессе раскопок им ничего не удавалось найти. Люди, стоявшие на гребне кратера, подобно обычной толпе, собирающейся в центре большого города, когда копают какую–нибудь яму, покрикивали, стонали и давали советы Грабальщикам, которые не принимали их во внимание. В толпе передавали друг другу бутылки с Варевом и неплохо проводили время.

Неожиданно полу–Наполеон взревел от ярости и так взметнул вверх руки, что карта затрепетала на ветру. Между ним и его людьми началась словесная перепалка, хотя ничего нельзя было разобрать из того, что они кричали.

В результате все, кроме одного человека, перестали копать. На работающем был цилиндр и две дюжины наручников. Он опустил какое–то семя внутрь полутораметрового отверстия, выкопанного почти перпендикулярно к стенке ямы, заполнил отверстия грязью, уплотнил ее и протянул тонкий шланг сквозь почву. Другой мужчина в маске арлекина и продолговатой прусской каске времен первой мировой войны вытащил шланг и стал лить Варево из огромной вазы. Жадная почва тут же начала впитывать жидкость.

Наступила тишина. И Грабальщики и зрители внимательно наблюдали за переменой. Вдруг одна из женщин на краю выемки закричала:

— Он снова льет слишком много! Остановите дурака!

Наполеон свирепо посмотрел вверх, и по его губам можно было прочесть непристойные ругательства.

Тотчас же после этого почва загремела, затряслась, вздыбилась. Что–то оглушительно треснуло.

— Скорее за холмы! На этот раз ему все–таки удалось!

Я не знал, что ему удалось на этот раз, но сейчас было совсем неподходящее время задавать вопросы.

Мы вскарабкались наверх и побежали через луг. Когда мы оказались на полпути к дороге, я поборол в себе панику и рискнул глянуть через плечо. Я увидел это!

Я увидел, как со скоростью взрыва проросло семечко подсолнуха и стало стремительно расти под воздействием сверхдозы этого непонятного стимулятора — Варева. За долю секунды подсолнух достиг размеров секвойи, его стебель и головка спешили к небу. Он взметнулся высоко–высоко и загорелся, вследствие гигантского количества энергии, выделившейся при его росте.

А затем почва не смогла удержать нижнюю часть стебля, и он стал опрокидываться, похожий на объятую пламенем башню.

Алисе и мне удалось увернуться, но сделали это мы в самую последнюю минуту, и какое–то мгновение мне даже казалось, что эта гигантская, объятая пламенем мачта раздавит нас, как букашек.

Раздался грохот, затем треск, мы все попадали, ошеломленные, не в силах даже шевельнуться. Однако уже в следующее мгновение мы повскакали, придя в себя от этого временного паралича, и в лунном свете засверкали наши голые задние части.

— О, боже, Дэн! Как мне больно! — причитала Алиса.

Я ее понимал, так как у меня было обожжено то же самое место. Я уже даже подумал о том, что здесь–то и пришел конец нашей экспедиции, так как мы нуждались в немедленной медицинской помощи и нам необходимо было как можно быстрее возвращаться назад, в штаб–квартиру, чтобы получить ее.

Эти первобытные люди, очевидно, забыли все достижения современной медицины. Привлеченные нашим жалким состоянием, двое мужчин, прежде чем я успел что–то возразить, вылили нам на спину содержимое двух ведер.

Я завопил от ужаса, но бежать было некуда, кроме костра. Но даже Варево все–таки лучше, чем пламя. К тому же в рот и вообще на лицо не попало ни капли.

Тем не менее я собирался сердито протестовать против этих глупых шуток, когда нам было не до них из–за мучительной боли. Но, подумав, я тут же обнаружил, что никакой мучительной боли больше не испытываю.

Я не мог собственными глазами увидеть то, что происходило со мною, но прекрасно видел, как реагировала на это Алиса. Она лежала ко мне спиной и тоже перестала хныкать.

Под влажной пленкой Варева волдыри на спине опадали, и сквозь них уже виднелась молодая розовая кожа.

Алиса была настолько возбуждена, что даже забыла о нашей вражде и, положив мне голову на грудь, плакала от радости:

— О, Дэн, Дэн, разве это не замечательно?

Мне не очень хотелось расхваливать действие этого средства. Как и всякий наркотик, его эффективность заключалась в правильном выборе дозы, но при злоупотреблении им он мог стать ужасным врагом.

— Идемте, нам нужно вернуться, — сказал я и, взяв ее за руку, повел к новому кратеру. Я чувствовал, что обязан разрешить загадку этих Грабальщиков. И подумал о той похвале, которую я мог бы заслужить, предложив новый метод ведения боевых действий — бросать с воздушных шаров ящики, наполненные семенами и Варевом. А пушки, снаряды которых будут лететь под действием реактивной силы, вызываемой с помощью Варева? Только как потом очищать пушку от растений после каждого выстрела? Придется содержать целый взвод садоводов.

Запутавшись в рассуждениях, я отбросил эту идею. Высшее армейское начальство все равно мне не поверит.

Грабальщики работали быстро и производительно, со всей энергией, которую придавало им Варево. Всего за пятнадцать минут они погасили огонь и убрали с дороги обуглившийся ствол. После этого они сразу же начали копаться в склонах и на дне выемки.