Летающие киты Исмаэля(сборник)

— Он утверждал, что история доказывает, что так называемый обычный человек, мистер Человек Вообще, — это хороший малый, который хочет, чтобы его оставили в покое, и что он вполне удовлетворен только в том случае, если его земная жизнь течет тихо и гладко. Его идеалом является жизнь без болезней, без беспокойства об уплате счетов, при изобилии еды, развлечений, секса и привязанностей, чтобы труда было немного, чтобы кто–нибудь думал вместо него. Большинство взрослых хотят, чтобы какого–либо рода бог все для них сделал, пока они будут заниматься только тем, что им приятно.

— Дархэм ничем не лучше Маркса и коммунистов! — воскликнула Алиса.

— Тут дело совсем другое… — возразил я. — Он сумел создать рай прямо здесь, стоит нам только посмотреть вокруг себя. И он не проповедовал какую–то особую идеологию. Он…

Я замолчал, рот мой остался раскрытым. Я защищал профессора.

Алиса хихикнула.

— Вы изменили свое мнение?

— Нет, — покачал я головой. — Отнюдь нет. Потому что у профессора, должно быть, изменился склад ума. Он стал диктатором. Он применяет силу. Поглядите на Поливайносела.

— Это не пример. Он всегда был ослом, таким и остался.

Ответить я не успел. Горизонт на востоке осветился огромной вспышкой света. Секундой–другой позже звук взрыва дошел до нас.

Мы были ошеломлены. Ведь мы пришли к выводу, что подобные химические реакции никак не могут иметь место в этой долине.

Алиса схватила меня за руку и резко сказала:

— Может, это досрочно началось наступление? Или атака, о которой нам ничего не сообщили?

— Не думаю. Почему именно в это место должна быть направлена атака? Давайте пойдем и посмотрим, что произошло.

— Понимаете, я сперва подумала, что это молния. Только… это была вроде бы молния наоборот.

— Отрицательная молния, вы это имели в виду? — спросил я.

Она кивнула.

— Да. Ствол ее был черным.

— Я видел разрывы молний, которые разветвлялись, как деревья, — начал я. — Но это первое дерево из всех… — я замолчал и пробормотал: — Нет, это безумие. Нужно подождать, пока мы не попадем туда. Только тогда можно будет сказать что–либо определенное.

Мы сошли с проселочной дороги и повернули направо, на асфальтированное шоссе. Я знал, что эта дорога вела из аэропорта в Мелтонвил, находившийся в двух с половиной километрах отсюда. Еще один взрыв озарил восточную часть неба, но на этот раз мы увидели, что он гораздо ближе к нам, чем мы посчитали в первый раз.

Мы поспешили вперед, готовые сразу же броситься в заросли, если нам будет что–нибудь угрожать. Мы прошли меньше километра, когда я остановился так неожиданно, что Алиса стукнулась в меня.

— Что это? — прошептала она.

— Я что–то не припомню, чтобы здесь когда–то пролегало русло ручья, — медленно ответил я. — Фактически, я абсолютно уверен, что его здесь не было. Я тут очень много бродил, когда был бойскаутом.

Но теперь русло было здесь. Оно шло с востока, со стороны Онабака, и сворачивало на юго–запад, в сторону от реки. Русло пересекало шоссе, оставив на нем полосу в десять метров. Кто–то притащил два длинных дерева и уложил их поперек расщелины, а затем покрыл их поперечными планками. Получилось что–то вроде грубого моста.

Мы пересекли ручей и двинулись по шоссе дальше, но еще один взрыв слева от нас подсказывал нам, что мы пошли не в том направлении. Этот последний взрыв произошел очень близко, на краю большого луга, который, насколько я помнил, был когда–то стоянкой грузовиков.

Алиса потянула воздух носом и спросила:

— Вы чувствуете запах горящих растений?

— Да, — я указал ей на противоположную сторону ручья, где луна освещала берег. — Послушайте–ка.

Там повсюду валялись разбросанные метров на пятнадцать обгоревшие стволы и ветки деревьев, скорее всего, это были сосны. Некоторые лежали на берегу, некоторые попадали в ручей.

Что это все значило? Единственный способ узнать — хорошенько изучить местность. Когда мы подошли поближе, то там уже собралось около сотни людей, и нам пришлось проталкиваться локтями, чтобы посмотреть на то, что нас интересовало.

Нам это так и не удалось сделать, потому что внезапно раздался пронзительный женский вопль:

— Он положил внутрь слишком много Варева!

Тут же взревел какой–то мужчина:

— Спасайся кто может!

Ночь огласилась криками и шумом, всюду мелькали тела. Все бежали и толкали друг друга. Однако, несмотря на все это беспокойство и спешку, все смеялись, будто все это было очень удачной шуткой. Это была странная смесь паники и пренебрежения паникой.

Я схватил Алису за руку и побежал вместе с остальными. С нами поравнялся какой–то мужчина, и я крикнул:

— В чем опасность?

На голове мужчины была красная феска с кисточкой, а торс его перепоясывал широкий зеленый кушак, обмотанный вокруг талии. С кушака свисал ятаган.

Услыхав мой крик, он дико посмотрел на меня и что–то крикнул:

— А?

Он завопил опять что–то прямо мне в ухо и побежал прочь.

— Что он сказал? — спросил я у Алисы.

— Я также ничего не разобрала.