Летчики

Поздним вечером Нина Мочалова сошла с поезда на перрон маленькой южной станции. Инженер Бекетов пронес ее чемодан через зал ожидания на привокзальную площадь и торопливо попрощался. Дежурный по станции уже бил в древний, чудом сохранившийся на вокзальчике колокол. Крепко пожимая Нинину руку, Бекетов сказал:

— Поскорее возвращайтесь, Нина Павловна. Скучно без вас как-то…

— Обещаю, — весело ответила Нина.

Бекетов исчез.

Минуту спустя поезд проплыл мимо станции. Нина вздохнула и поправила на затылке тугой узел волос.

Впереди тянулись ровные строчки фонарей главной улицы города, берущей свое начало от широкой привокзальной площади. Электрические лампы отбрасывали на панель пятна колеблющегося света. Смутно чернели над крышами зданий тонкие трубы металлургического завода.

На площади Нина увидела зеленый огонек такси и, взяв тяжелый чемодан, направилась к машине. Машина тронулась в черноту прохладной ночи. Город проехали быстро. Было в нем все так же, как год назад, когда она проезжала тут в последний раз. Лишь на мосту через узкую бурливую горную речушку появились новые стального цвета перила.

Авиационный городок встретил ее огоньками знакомых корпусов. Шумели от ветерка кроны молодых лип на центральной аллее, в офицерском клубе играла радиола.

Расплатившись с шофером, Нина поднялась по лестнице на второй этаж. На ощупь открыла дверной замок. Комната обдала ее духотой и запахом пыли. Но это был жилой запах. Бродил легкий аромат табачного дыма, пахло тушью и кожей реглана. Нина щелкнула выключателем. Знакомые домашние вещи стояли сиротливо. На телефоне густым слоем осела пыль. «Скучно здесь будет», — подумала Нина и стала распаковывать чемодан.

Она вынула из чемодана разноцветные тенниски, одеколон, легкие летние брюки, воротнички к рубашкам и галстуки. Сейчас эти вещи никому не были нужны. Нина со вздохом уложила их в один из ящиков шкафа и вдруг подумала: «Может, к Гале Ефимковой сходить на чашку чаю». Она посмотрела на часы — половина одиннадцатого. Да, конечно же, Галя не спит. Достав из чемодана коробку шоколадных конфет, Нина вышла из комнаты.

Семья Ефимковых жила теперь в новой трехкомнатной квартире. После отъезда Земцова эту квартиру должен был занять Мочалов, но он наотрез отказался и передал ордер Кузьме: «Бери, у тебя чадо, а у меня пока одна Нина».

В окнах горел свет. Нина перебежала улицу и вошла в подъезд. На звонок вышла сама Ефимкова в простеньком домашнем халате и легких кавказских чувяках на босу ногу.

— Ниночка! — вскрикнула она. — Да вы как снег на голову! Ну проходите, проходите, буду ругать за то, что не прислала телеграммы, я бы встретила.

— Да что вы, Галя! — замахала руками Нина.

В большой светлой комнате за обеденным столом сидел полусонный сын Ефимкова Вовка и равнодушно тыкал вилкой в остывшую котлету.

— А я вот сына кормлю, — певуче говорила Галина Сергеевна, по привычке слегка растягивая слова по слогам, — беда с ним. Совсем выбился парень из режима. Узнали бы родители моих учеников, как преподаватель Ефимкова собственного сына растит, — досталось бы мне на орехи.

— Тетя Нина! — внезапно очнувшись от дремы, закричал Вовка, вскакивая со стула. — Вы из Москвы? А папу видели?

— Нет, малыш, — улыбнулась Нина, — они с дядей Сережей теперь далеко. Мы только в пути с ними встретились.

— Неужели правда? — вся просияв, спросила Ефимкова и придвинулась к ней с радостно заблестевшими глазами.

— Правда, Галя, — подтвердила Нина, — они меня под Ростовом встретили. Посадку там сделали, узнали, во сколько поезд проходит, — и сразу на вокзал. Оба в пылище, усталые… На, малыш, — протянула Нина коробку конфет. Вовка взял конфеты неторопливо, с достоинством, смущенно бормотнул: «Спасибо, тетя Нина», и отошел от стола.

— Мам, я котлетку завтра доем, ладно, а сейчас можно конфетку?

— Бери, только ложись поскорее, — прикрикнула на него Галина Сергеевна.

Уложив сына, она вскипятила чай, нарезала колбасу, сыр, разогрела остывшие котлеты и усадила Нину за ужин. Медленными глоточками прихлебывая горячий чай, хозяйка добродушно говорила:

— Рада я вашему приезду, Ниночка. Глухо сейчас у нас в Энске стало. Кругом пусто, лишь несколько техников осталось. Даже в домах многие окна по вечерам без света. Мы иной раз соберемся с Валерией Николаевной Цыганковой, посудачим немного и опять по домам. Мне хоть Вовка, сорванец, заботы доставляет, а ей одной очень скучно без Григория.

— Как сейчас у них? — поинтересовалась Нина, вспомнив, что много слышала всяких пересудов о семейной жизни Цыганковых.

— Ничего, работает в нашей полковой санчасти. Довольны ею. А как у них дома — не знаю. Раньше ссорились часто, а теперь как будто нет. У нас, Нина, сами знаете, какой есть показатель. Если в военторговском ларьке не судачат, значит все в порядке, — засмеялась Галина Сергеевна, и на ее круглых щеках обозначились ямочки.

— А сама она не рассказывает?