Летчики

Цыганков остановился, хлопнув себя ладонью по лбу.

— В самом деле? Вполне обоснованный вопрос. Ясное дело, что лучше хлопца. Как-никак, появится продолжатель рода Цыганковых. Впрочем, и девочка неплохо. Кто ни родится, все равно наш. Хочешь, Спицын, в крестные запишу?

— Да я как будто уже принял участие, машину прислал.

— Верно! — закричал Цыганков, — по рукам. Только одно условие. Когда у Наташи появится сын или дочь, тоже меня позовешь.

— Ой, когда это еще будет, — смутился Спицын.

Григорий уловил печаль в его голосе.

— Будет, Борис Леонтьевич, обязательно будет. Любит она тебя.

— Да откуда вы знаете?

— Замполиту все положено знать. Когда вы поймали заморского гостя и после воздушного боя сидели в горах на вынужденной, я наблюдал за нею: на девке лица не было, одни только глаза горели. И столько в них тоски, столько тревоги было, Спицын!

— Она такая, она это может, — обрадованно подхватил Борис, — а когда рядом, только и знает, что шутит.

Цыганков достал папиросу, размял ее в руках:

— Шуткой часто настоящие чувства прикрывают.

Над ними блестело звездами небо. В офицерском клубе погасли огни. Большие каменные здания Энска сразу потемнели. Лишь в редких окнах горел свет. Неумолчно трещали цикады.

— Чего же мы стоим? — спохватился Цыганков.

— Мне, как дежурному, пора в штаб.

— Давай и я с тобой проеду, — неожиданно предложил Цыганков, — дома пусто, непривычно. Схожу-ка в дежурное звено, поговорю с летчиками, а потом к беседе с офицерами буду готовиться.

Через час замполит уже был в штабе. Он снял с себя тужурку, подтянул рукава рубашки и сел за стол. Придвинув к себе кипу газет и журналов, он стал набрасывать тезисы предстоящего доклада. Но работа двигалась туго. Мысли путались в усталой голове.

Шел третий час ночи. Перед замполитом лежали две мелко исписанные страницы. Григорий с шумом отбросил от себя книги, взялся за телефонную трубку и назвал номер родильного дома.

— Это Цыганков, — одним дыханием выпалил Григорий, — капитан Цыганков, из Энска. У меня жена…

— Знаю, что жена, а не дедушка, — сердито ответили из приемного отделения родильного дома, — сейчас посмотрю.

И опять все замерло в мире. Только сердце у капитана Цыганкова стучало в эту минуту гулко, как стенные часы. Оно, казалось, умолкло лишь в ту секунду, когда в трубке опять заговорила дежурная.

— Слушаете?

— Да, да…

— Все благополучно с вашей женой, дорогой товарищ. Сорок минут назад родила мальчика. Весит три кило четыреста граммов. Бывайте здоровы.

Григорий с шумом ворвался в «дежурку».

— Борис! Полное исполнение желаний. Появился на свет Володька Цыганков, весом в три четыреста.

— Поздравляю, товарищ капитан! — бросился к нему Спицын.

А за окном уже брезжил рассвет. Небо было чистым и безоблачным. И в самом низу, у подножия двух удивительно похожих гор, прозванных в Энске Сестрами, блеснула розовая веселая заря…

II

После полудня Григорий Цыганков вырвался на два часа в город. С кульками в руках он вошел в прохладный вестибюль роддома. Седая старушка, подняв на лоб очки, критически оглядела его с головы до ног.

— Вы, что ли, Цыганков и есть?

— Я и есть, — весело согласился Григорий.

— Ну и трезвонила ваша телефонистка давешней ночью. Как ко всенощной.

— Смилуйтесь, я тут ни при чем, — засмеялся капитан.

Дежурная прикрыла очками подслеповатые глаза.

— Передачу оставьте и записку можете написать, а жену свою только через неделю увидите.

Оставив кульки и записку, Григорий вышел на улицу. Два раза он остановился и оглянулся на окна второго этажа с тайной надеждой увидеть в одном из них светлую головку Валерии. Но к окнам никто не подходил, тихо и мирно колыхались на них марлевые занавески.

День выдался жаркий. Солнце неподвижно повисло над городом, у Григория легко и весело было на душе. Опять, как и три года назад, когда в глухую вьюжную ночь помирились они с Валерией, большое чувство любви захлестнуло его.

Думая о сыне, Григорий неожиданно открыл, как много интересного есть в окружающем его мире, чего он прежде никогда не замечал, к чему никогда не присматривался. Разве привлек бы его внимание раньше торговец разноцветными воздушными шарами, стоявший на углу, где сходились две главные улицы. А теперь Григорий подошел к нему и даже узнал, сколько стоит шар.

Мимо бежал чумазый босой мальчишка в засученных по колено штанишках с удочкой в руке и единственным микроскопическим ершом на кукане. Качались цветистые шары над головой у продавца, и мальчишка оглянулся на них с затаенным желанием.

— Эй, паренек! — крикнул Цыганков, — подойди-ка сюда.

Мальчик приблизился, недоуменно глядя на летчика. Григорий купил самый большой шар и протянул малышу:

— Бери.

Улыбаясь во весь рот и крикнув: «спасибо, дяденька», парнишка помчался дальше.