Летящая на пламя

Олимпия встретилась с ним взглядом. Его взгляд был пристальным и серьезным, в нем не ощущалось ни насмешки, ни притворства. Олимпию охватили сомнения, она уже ровным счетом ничего не понимала.

— Да, но я… — растерянно пробормотала она.

— Где драгоценности? — резко спросил Шеридан. — Ты проверяла в своих дорожных сундуках? Они пропали на «Федре»?

Олимпия открыла рот от изумления.

— Нет… — нерешительно сказала она. — Их не могло быть на «Федре». Они были у тебя в тот момент, когда на тебя напали.

Шеридан закрыл глаза и откинулся на спинку стула.

— О Боже! Значит, ты не видела их с тех пор, как покинула Мадейру!

Олимпия с удивлением уставилась на Шеридана. Она действительно ничего не понимала, поскольку отлично видела, что Шеридан не притворяется.

— Нет, — медленно произнесла она. — Я думала, что ты… — Она не договорила.

— Я их не брал. — Шеридан прикрыл глаза руками. — У меня был с собой только твой кулон из гелиотропа, ведь мы направлялись на званый ужин, и я не мог взять с собой объемистый сверток, мне просто некуда было бы его положить.

— Да-да, — вмешался вдруг капитан Фицхью, — мисс Дрейк показывала нам этот чудесный камень.

— Остальные драгоценности оставались на прежнем месте, — убежденно сказал Шеридан. — А теперь ты вдруг заявляешь, что они исчезли!

Олимпия кивнула.

— Проклятие! — Шеридан встал и отшвырнул в сердцах стул в сторону. — Простите меня, но… — Он саданул кулаком по спинке стула — Проклятие!

— Здесь какое-то недоразумение, — пробормотал капитан Фицхью, чувствуя себя неловко. — Возможно, произошла досадная ошибка.

— Когда ты обнаружила, что драгоценности пропали? — спросил Шеридан.

Олимпия облизала пересохшие от волнения губы.

— Сразу после… после нападения. Мустафа заглянул в тайник, но там не было ничего, кроме фальшивых камней.

Шеридан сурово взглянул на нее, а затем его темная бровь поползла вверх.

— Это правда? — Он отступил на шаг. — Ради Бога, простите меня, джентльмены, я должен покинуть вас на одну минуту.

И он быстрым шагом вышел из кают-компании. За столом воцарилось неловкое молчание. В душу Олимпии между тем закрались ужасные подозрения — неужели она, введенная в заблуждение Мустафой, превратно истолковала события той ужасной ночи и вынесла в своем сердце несправедливый приговор ни в чем не повинному человеку, радуясь, что он страдает. Та ночь на пристани, когда произошло разбойное нападение, была так давно, Олимпия тогда очень испугалась и в темноте не много могла разглядеть. Она наверняка ошиблась.

Теперь ей не стоило большого труда найти оправдание для Шеридана. Напротив, ей было невыносимо больно думать о нем как о воре и лгуне после того, как они пережили вместе столько опасностей и лишений. Конечно, Шеридан сказал уголовникам, что спрятал драгоценности на острове — Олимпия сама это слышала, — но ведь он сделал это для того, чтобы спасти свою жизнь и жизнь Олимпии. Он солгал бандитам! Несколько позже он признался им, что никаких драгоценностей не было и нет. Каждый шаг Шеридана был осмысленным и вел к спасению. Даже высадка на необитаемый остров была вполне оправдана, как теперь понимала Олимпия. Иначе им грозила бы смерть от рук Бакхорса и Кола.

Дверь в кают-компанию снова распахнулась. Вошел Шеридан, а за ним семенил Мустафа, понурив голову и спотыкаясь на каждом шагу. Слуга, шаркая ногами, устремился к Олимпии и упал перед ней на колени.

— Эмирийити! — Он стукнулся лбом о ножку ее стула. — Мне нет прощения! Я — пес, презренный шакал! Я солгал тебе, моя принцесса. Возвел подлую ложь ка моего пашу! Твои драгоценности все это время находились у меня, их никто не крал. Кроме того, все мои рассказы — сплошная выдумка и ложь. Это я сам был рабом, я находился в рабском состоянии до тех пор, пока мой замечательный, великодушный паша не выкупил меня из неволи и не велел мне быть его слугой и повсюду следовать за ним, да вознаградит его Аллах крепкими сыновьями и прекрасными дочерьми! — Крупные слезы потекли по его щекам. Мустафа схватил руку Олимпии и поцеловал ее. — Эмирийити, я желал тебе только добра. Я просто хотел отыскать своего господина, потому что не мог вынести разлуки с ним! Я бы умер! Умоляю, вступись за меня, попроси его…

— Хватит ныть! — оборвал слугу Шеридан и кивнул головой в сторону выхода.

Мустафа в последний раз поцеловал руку Олимпии и, не переставая кланяться, исчез за дверью. Капитан Фицхью насупился.

— Какой странный парень.

— Распустивший сопли воришка, которого вывели на чистую воду. Вот и все, черт бы его побрал! — Шеридан взглянул на Олимпию. — Твои драгоценности лежат в твоей каюте. Они были все это время у Мустафы. Прошу прощения, господа, за то, что вынужден был прервать обед.

И он, вновь вооружившись ножом и вилкой, начал сосредоточенно есть.

Глава 19