Летящая на пламя

Но разве он может любить ее, краснощекую глупую толстушку? Она просто сошла с ума, если могла хоть на минуту поверить в это. Обыкновенный здравый смысл должен был остановить ее. Что общего она могла иметь с таким человеком, как Шеридан Дрейк? У нее не было ничего, что могло бы привлечь его, — ни красоты, ни ума, ни опытности в любовных утехах. Она вела себя как упрямый капризный ребенок и была со всей своей потешной серьезностью, прямотой и добропорядочностью прекрасной мишенью для его беспощадных шуточек.

«Верь мне», — сказал он ей недавно, словно дьявол-обольститель. В душе он смеется над теми идеалами, которые Олимпия все еще исповедует, несмотря ни на что. И она добьется своего! Когда-нибудь ей удастся сделать что-нибудь доброе для людей. Шеридан же — потерянный для общества человек, не соблюдающий законов чести, дружбы, истины и даже просто приличия. Он хуже Мустафы, который выполняет приказы своего паши, не отличая добра от зла.

Шеридан все прекрасно понимает, но ведет себя словно демоническое дитя и лжет на каждом шагу не моргнув глазом.

Глава 20

Во второй половине дня Фицхью обычно пил чай. По мнению Шеридана, этот ритуал уже сам по себе характеризовал молодого человека. Шеридан принял приглашение явиться на следующий день после полудня в кают-компанию и увидел стол, накрытый кружевной скатертью и уставленный изящным фарфором. В довершение всего посреди стола красовалась ваза с живыми — розовыми и белыми — тюльпанами. Полукругом, открывая живописный вид с кормы, стояли три позолоченных французских кресла. Одним словом, кают-компания в этот час смахивала скорее на гостиную богатого дома, если не обращать внимания на подрагивание цветов, вызванное движением судна, а также на неплотно задернутые шторы из дорогой камки, в просветах между которыми виднелись четыре пушки, повернутые жерлами к задраенным сейчас амбразурам.

Олимпия и Фицхью были уже здесь. Олимпия обернулась на звук открывающейся двери, и у Шеридана при взгляде на девушку упало сердце. Ему потребовалось собрать всю волю в кулак, чтобы подавить свои эмоции. Чувствуя легкую тошноту, он сосредоточил внимание на спешащем к нему с протянутой рукой Фицхью.

— Добрый день! Проходите, садитесь, мисс Дрейк сейчас разольет чай. — Капитан был в эту минуту похож на человека, пробежавшего кросс: его лицо пылало, а дыхание было прерывистым и неровным. Пожимая руку Шеридану, молодой человек многозначительно улыбался и, понизив голос, сказал: — Она призналась мне, что вы успели переговорить с ней. Благодарю вас, сэр. Я счастливейший из смертных.

И прежде чем Шеридан успел что-нибудь ответить, Фицхью подвел его к столу. Шеридан поцеловал руку Олимпии и вопросительно взглянул в ее широко распахнутые зеленые глаза. Она вежливо улыбнулась ему в ответ.

— Вы, наверное, хотите сами сообщить вашему брату новость? — спросил Фицхью.

Олимпия сцепила руки, лежащие на коленях, продолжая все так же пристально смотреть на Шеридана.

— Я думаю, что он сам уже обо всем догадался, — сказала она.

— У вас есть какие-то новости? — покровительственным тоном спросил Шеридан, пытаясь скрыть тревогу.

События, похоже, начали развиваться более стремительно, чем он предполагал. Шеридан ругал себя за то, что не успел научить Олимпию, как надо обходиться с этим Фицхью, как правильно вести себя. Но судя по счастливому виду последнего, принцесса отлично справилась со своей задачей. Олимпия застенчиво потупила взор.

— Капитан Фицхью сделал мне предложение.

— А-а! — Шеридан понимающе кивнул и обругал в душе этого молодого дурня за поспешность. Неужели он думает, что является неотразимым и может без долгих ухаживаний сразу же предлагать руку и сердце?

Олимпия вновь встретилась глазами с Шериданом и заявила:

— И я приняла его.

— Приняла? — Голос Шеридана сорвался. Как ни старался он скрыть в этот момент обуревавшие его чувства, у него ничего не получилось — такой сокрушительный удар нанесла ему Олимпия.

— Да! — вскричал пылкий Фицхью. — Если вам мое поведение кажется слишком поспешным, умоляю вас вспомнить о том, что мы с вашей сестрой знакомы уже довольно долго.

Шеридан почувствовал, как неимоверная тяжесть сдавила его грудь. Ему не хватало воздуха. Он перевел взгляд на зардевшегося нежным румянцем, улыбающегося Фицхью, ожидающего, что он скажет.

— Отлично, я…

Шеридан не мог подыскать нужных слов. У него не было сил, чтобы с достоинством выйти из этого затруднительного положения. Ошеломленный, Шеридан снова повернулся к Олимпии и встретил безмятежный взгляд ее чистых зеленых глаз. Что, черт возьми, она задумала?

— По-моему… то есть я… — Шеридан отчаянно пытался говорить естественным голосом. — Я рад за вас. Конечно, рад! Хотя официальное предложение сделано, на мой взгляд, излишне поспешно.

— Конечно, — промолвил Фицхью и быстро кивнул. — С вашей стороны это вполне понятная реакция. Странно было ожидать, что вы до конца поймете и прочувствуете, насколько мы с вашей сестрой стали близки за месяцы совместного плавания, когда вас, увы, не было с нами.