Летящая на пламя

— Итак, через час, — повторила Олимпия тоном строгой наставницы и вышла за дверь.

Но прежде чем закрыть ее, она услышала спокойный голос Шеридана:

— Прощай, принцесса.

Шеридан отослал Мустафу по делам, а затем тщательно и осторожно зарядил пистолет и приставил дуло к виску.

На этот раз осечки не будет. Теперь он понял, что ждал прихода Олимпии и потому медлил. Ему хотелось взглянуть на нее в последний раз. Ему хотелось… Чего? Дать ей понять, почему он это делает?

Шеридан терзался угрызениями совести. Зачем он тронул ее чистую душу? Зачем прикоснулся к ней? Ведь сам он отравлен смертоносным ядом, которым заражает и отравляет все вокруг. Эти мысли причиняли Шеридану неимоверные страдания, но он прятал их от Олимпии, не желая признаться ей во всем. Он хотел уберечь ее от жестокой правды. Глупая, наивная принцесса, так храбро рассуждавшая о революционном насилии и ничего не понимающая в реальном мире. Но революция, о которой она мечтала, ничем не будет отличаться от обыкновенной войны. Друзья, враги и все остальные люди погибнут в страшной бойне среди рек крови и огня пожарищ.

Но разве Шеридан мог раскрыть глаза Олимпии? Вот Фиц-хыо, тому, пожалуй, удастся задержать ее в мире иллюзий и защитить ее мечты от суровой правды жизни.

Шеридан размышлял об этом, лежа на койке и чувствуя прижатое к виску холодное металлическое дуло пистолета. Внезапно его. пронзила страшная мысль. Он хотел уберечь Олимпию от жестокой жизни, а сам готовил ей такой ужасный «сюрприз». Если он действительно сделает это, если он убьет себя, то превратит все ее дальнейшее существование в настоящий ад, заставив ее каяться и терзаться до конца дней.

Команде не удастся скрыть от нее случившееся. Фицхью, конечно, постарается сделать это, он будет врать и изворачиваться, придумает что-нибудь, но все равно обязательно найдется человек на корабле, который выложит Олимпии всю правду. Или хуже… Шеридан тихо выругался… Он же обещал зайти за ней через час в кают-компанию. А что, если она, не дождавшись, спустится сюда? У Шеридана мурашки побежали по спине при мысли о том, какая картина предстанет ее взору. Пистолет выскользнул из его руки.

Нет, он не может так поступить с ней. Он не может даже допустить возможности того, что Олимпия обнаружит его тело. И поэтому он должен найти другое место для сведения счетов с жизнью.

Шеридан отложил в сторону оружие и взглянул на него с мрачной тоской. Однако он все же решил отложить выполнение своего замысла до более удобного случая, чувствуя свою ответственность за судьбу Олимпии.

Шеридан начал обдумывать другие способы ухода из жизни — более тихие и бескровные, но отвергал их один за другим. Постепенно он понял, что действительно был страшным трусом, поскольку не мог вынести даже самой мысли о том, что причинит ей боль, нанесет душевную рану. Шеридан не хотел ничем омрачать ей жизнь. Ведь Олимпия может решить, что именно она виновата во всем. Она может прийти к выводу, что он покончил с собой из-за ее помолвки с Фицхью, и будет казнить себя за это всю жизнь.

Шеридан даже засмеялся при этой мысли. Он, только он один был виноват во всем. Он и должен нести наказание. И чтобы сорвать на чем-нибудь свою злость, вызванную новой отсрочкой, Шеридан взял со стола первый попавшийся предмет — переплетенный «Первоначальный выверенный список морских офицеров его величества королевского флота» Стила — и начал методично вырывать страницу за страницей, комкая их и бросая на стол. А затем он дрожащими от ярости руками разорвал в клочья обложку.

Олимпия ждала Шеридана в кают-компании, хмурясь каждый раз, когда начинали бить склянки. Вошедший стюард, сервировавший стол к чаю, предложил ей полакомиться сахарным печеньем. Олимпия взяла печенье, с отсутствующим видом надкусила его и отложила в сторону, мучительно размышляя над тем, что ей сказал Шеридан. Она не слышала звука закрывающейся за стюардом двери, и когда Френсис внезапно заговорил с ней, девушка едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Олли, моя дорогая, — улыбнулся он, снимая шляпу. Щеки молодого человека раскраснелись от ветра. — Ты рано поднялась к чаю. Я надеюсь, что ты вняла моим советам и вместо того, чтобы проводить все утро, стоя на носу корабля, провела его здесь.

Олимпия сдержала себя, чтобы не наговорить ему колкостей.

— Добрый день, Френсис, — только промолвила она, сунув в рот надкушенное печенье.

Она отлично знала, что ему это не понравится. Фицхью решил, что его невесте следует быть более стройной и подтянутой, и замучил ее советами по поводу того, как ей нужно питаться. И действительно, видя, с каким энтузиазмом она жует, он слегка нахмурился, но ничего не сказал, а только надул губы и отвернулся к столу. Олимпия взглянула на его правильный решительный профиль, и ей захотелось раздуться до невероятных размеров, стать огромной, как слон, только для того, чтобы досадить Френсису.

— Чем ты занималась сегодня утром? — спросил он. Олимпия замялась.

— Я ходила проведать брата.

Френсис бросил на нее многозначительный взгляд.