Летнее предложение

Джорджия рассмеялась, но тут же схватилась за горло и закашлялась.

– Ох, как больно! Не смеши меня, мне трудно смеяться!

От ее улыбки у меня стиснуло грудь. Интересно, подумал я, заражусь я от нее или нет? И если да, что тогда будет? Приедет ли она навестить меня, как я ее?

Тем временем Джорджия подняла Четырку на вытянутых руках и улыбнулась, любуясь его маленькой мохнатой мордочкой и блестящими глазками.

– Даже не верится, что этот малыш – твоя собака. Он просто прелесть. Интересно, как вы оба выглядите, когда ты выгуливаешь его на улице? Женщины, наверное, так и падают, стоит им увидеть вас вместе.

Я улыбнулся, и Джорджия ткнула меня пальцем в щеку.

– Спрячь свои ямочки, Ярвуд! Сейчас я больна и не в силах сопротивляться. И вообще, демонстрировать их мне при каждом удобном и неудобном случае – это не… неспортивно!

– Я все понял, мэм. Больше не повторится. – Я улыбнулся еще шире, постаравшись продемонстрировать ей то, что ей так нравилось.

Джорджия погладила Четырку по голове и почесала за ухом.

– Удивительно, что твоя вечеринка уже закончилась. Ведь сейчас нет еще и девяти. Или вы соблюдаете режим, как все спортсмены?

Я покачал головой.

– Она не закончилась. Я просто улизнул… ненадолго.

– Ты удрал со своего дня рождения?

Я пожал плечами.

– Думаю, этого никто не заметил. Когда я уходил, на столе оставалось еще много вина и закусок.

– И все равно мне трудно поверить, что ты бросил друзей ради того, чтобы нянчиться со мной.

Я наклонился к ней.

– Хочешь, открою секрет?

– Какой?

– Я устроил эту вечеринку только для того, чтобы ты на нее пришла.

Рука Джорджии, ласкавшая собаку, замерла.

– Ты серьезно?

Я кивнул.

– К сожалению, из этого все равно ничего не получилось.

– Я тебя не понимаю, Макс!

– Чего ты не понимаешь?

– Ты можешь выбрать любую или почти любую женщину, и она будет только рада, что ты обратил на нее внимание. Тогда почему же ты, рискуя заразиться, приехал ко мне – к человеку, у которого имеется определенный, гм-м… багаж?

– Сам не знаю. – Я немного помолчал. – Наверное, все дело в том, что люди не всегда могут контролировать энергетику взаимного притяжения. Вот скажи, можешь ты со всей определенностью утверждать, что, когда мы вместе, ты не чувствуешь ничего… особенного?

– Да, меня к тебе тянет, это я готова признать.

– Я имел в виду не столько притяжение, сколько энергетику. Магию, у которой свои законы. Вот мне, к примеру, хочется быть с тобой, даже если это означает просто сидеть рядом.

Некоторое время Джорджия внимательно меня разглядывала. Казалось, она никак не могла решить, уж не вешаю ли я ей лапшу на уши. Не знаю, к какому заключению она пришла (и пришла ли, потому что Джорджия внезапно расчихалась. Она чихала и чихала и никак не могла остановиться, и каждый раз узел каштановых волос у нее на макушке смешно и трогательно раскачивался. Наконец Джорджия изловчилась и, схватив с журнального столика несколько салфеток, зарылась в них лицом. Ее плечи еще несколько раз содрогнулись, но в конце концов приступ прошел.

– Будь здорова, – сказал я несколько запоздало.

– Спасибо. – Не отнимая от носа салфеток, она посмотрела на меня слезящимися глазами. – Ну как? Все еще чувствуешь волшебство?

Я ухмыльнулся.

– Угу. Мне, кстати, очень нравится, как раскачивается твой пучок, когда ты чихаешь.

Она рассмеялась и громко высморкалась.

– Похоже, Красавчик, тебя слишком часто били клюшкой по голове.

– Может и так… – Ощутив зов матери-природы, я огляделся по сторонам. – Могу я воспользоваться твоей уборной?

Джорджия показала на дверь в коридор.

– Конечно. Первая дверь направо.

Закончив свои дела и вымыв руки над раковиной, я огляделся в поисках полотенца, но на перекладине, на которой я рассчитывал его найти, висело нечто совсем другое. Кружевные стринги. Две пары черных, две пары кремовых и одна пара красных. Я рассматривал их намного дольше, чем следовало бы. В какое-то мгновение я даже задался вопросом: заметит ли Джорджия, если я суну одну пару в карман? Мне, однако, удалось совладать с искушением, и, вытерев ладони о брюки, я вышел из уборной, не запятнав себя поступком, недостойным порядочного человека и джентльмена.

Когда я вернулся в гостиную, Джорджия зевала, прикрыв рот ладонью.

– Давай я погрею тебе бульон и поставлю какое-нибудь кино, – предложил я. – Ты будешь есть и смотреть, а я пойду…

– А ты не хотел бы поесть со мной?

Перед тем как мне пришло в голову поехать к ней, я не съел ничего существенного, поэтому прозвучавший в моем голосе энтузиазм был вполне искренним.

– С удовольствием! – воскликнул я, и Джорджия попыталась подняться с дивана, но я остановил ее взмахом руки.

– Сиди. Я тебе все принесу.

– Спасибо.

В кухне я пошарил на полках и нашел две глубоких миски. К бульону очень подошли бы соленые крекеры, но ни в буфете, ни в тумбе не нашлось ничего похожего. Надо сказать, что в доме Джорджии вообще оказалось крайне мало съестного: то ли она успела все подъесть, то ли предпочитала питаться вне дома.

Бульон в термосе еще не успел остыть, и подогревать его не было необходимости. Я перелил его в миски и вернулся в гостиную.