Летняя практика

Он с каждым вопросом делал рывок внутрь, жесткий, жестокий даже, а Лена не могла ответить. Не могла просто, потому что, несмотря на явный бред происходящего, возбуждение было такой силы, что буквально голова улетала, мысли затуманивались, и хотелось только одного.

Чтоб продолжил.

- Дура ты, Лена Николаевна, - Данил резко вытащил пальцы, выбив этим долгий стон сожаления, с чувством облизнул их, а затем, наклонившись, вложил прямо в приоткрытые губы, скользя ими вперед и назад, как завороженный, наблюдая, как Лена послушно обхватывает и посасывает подушечки.

- Херню говоришь, херню делаешь, - раздвинул шире безвольные ноги, резко вошел, сдавленно выругавшись и не позволяя женщине вскрикнуть от неожиданности, - вроде в твоем возрасте пора прекращать быть дурой, - сделал первое движение, жесткое, до упора, с удовольствием наблюдая, как расширяются зрачки, как краснеет от возбуждения лицо, - но мне плевать. Слышишь? Плевать! У меня так, как с тобой, никогда и ни с кем не было. И не будет, отвечаю. А поэтому… - Он вышел, а потом опять вогнал член на полную длину, Лена только вздрогнула и застонала через закрывающие рот пальцы, - чшшш… Ты чего кричишь? Помнишь про студентов, а? – наклонился к ней, убрал руку от губ, прошептал, - так вот. Мне плевать на всех. Я уверен, что у тебя тоже так ни с кем не было. И я тебе не верю. Но позволю побегать. Подумать. Недолго.

А потом он поцеловал ее, настолько глубоко и сладко, что Лена, которая, в принципе, была с ним согласна по существу вопроса, но не согласна с выводами, не смогла ничего возразить. И дальше не смогла, потому что он, не отрываясь от ее губ, задвигался с такой силой и жестокостью, что все слова из головы буквально выбились.

И дальше, когда Данил уже оторвался от ее рта и увлекся процессом, натягивая на себя ее тело с дикой силой, ничего конкретного в мозгах так и не появилось.

Лена только и могла смотреть не отрываясь в чернущие злые глаза, цепляться за поручни кресла, с которого он ее практически стащил, держа на весу под попу и оставив на сиденье только плечи и голову, и до крови кусать губы, контролируя из последних сил себя. Чтоб не стонать слишком громко.

У нее больше не было сил думать о его словах, переживать, сожалеть, что так и не удалось ничего донести, что Данил – упертый дурак, не желающий слышать никого, кроме себя. Он буквально уничтожал все мысли, все желания.

Кроме одного.

Чтоб не останавливался.

Летняя практика. Не хочешь, значит? 

- Лена Николайна! Машина приехала! Вы идете? – веселый голос Кирюши заставил Лену подскочить.

Вернее, попытаться подскочить.

Потому что сложно делать резкие телодвижения, когда на тебе практически сто килограммов лежит. И не просто лежит, а очень даже активно обнимает. И как только дышать удавалось в таком плотном коконе?

Лена дернулась, пытаясь вывинтиться из-под сопящего Данила, но он только сжал крепче, пробормотал что-то сонно и придвинулся плотно к попе, показывая, что утром у него намерения насчет нее стали еще более серьезные. Внушительные такие и жесткие.

Лена, пискнув, удвоила усилия, понимая, что, еще чуть-чуть, и случится непоправимое.

Или ребята, не услышав ответа, зайдут к ней, или Данил продолжит свое черное дело, а, возможно, что эти два события совместятся.

И вот это будет совершенно неправильно.

- Лена Николайнаааа! Мы ждем!

- Я позже… Я позже приеду! – задушенно крикнула Лена, с пятой попытки сумев-таки выбраться из плотного жаркого кокона и рванув в ванную.

- Да мы скажем, чтоб подождали! Все равно Дмитрий Семеныч тоже еще не выходил!

- Да, хорошо! Внизу! Внизу меня ждите!

Лена быстро чистила зубы, с досадой прислушиваясь к веселым голосам парней, которые даже и не думали выполнять просьбу и вовсю тусили прямо возле ее двери.

Выбегая обратно в полотенце, спешно разыскивая одежду, она увидела, что Данил уже не спит, а сидит в кровати, лениво наблюдая за ее беготней.

Спросонья он выглядел невероятно трогательно и горячо.

Хотелось трогать и обжигаться.

Лена даже зависла на секунду на крепком расписном торсе, потом поймала все понимающий, веселый взгляд своего любовника, и с досадой отвернулась.

Безобразие какое.

Ничего не слышит, ничего не понимает, не хочет даже понимать! Гнет свою линию только, и поговорить не удается. На все ее доводы один ответ: поцелуй, быстро перерастающий в секс.

- Данил, ты подожди, пожалуйста, пока я не уеду, а потом уходи.

Она старалась говорить тихо, чтоб ребята не расслышали ничего, хотя, судя по их гомону, они бы и так не распознали ее голос из-за двери.

- Вот так да? – он прекратил улыбаться, - ладушки. Иди.

И прикурил, демонстративно не сводя с нее взгляда. Тяжелого такого. Злого.

Лена почувствовала необходимость объясниться, но времени не оставалось.

Ну, хотя бы кратко.