Летняя практика

Это, сука, дико тупо, но чего по пьяни не сделаешь. И выводить ее… Ну уж нет. Никогда.

Данил расстегнул джинсы, освобождая уже давно нереально напряженный и от этого даже побаливающий член. И, не тратя больше времени на прелюдии (и так чего-то разошелся сегодня), резко натянул горячую женщину на себя.

И опять вовремя среагировал, зажимая ей рот!

Потому что, не особо похоже, чтоб у нее кто-то в эти полгода был, настолько она была узкой и мокрой!

И, наверно, ей больно. Но вот терпеть уже невозможно.

Потому он навалился опять на нее, начиная двигаться, разрабатывая ее так, как ему хотелось, и по-прежнему закрывая ее губы ладонью. Каждый его дикий толчок отдавался по всему телу Лены, и это нереально горячо было наблюдать.

Огромные глаза, не отрывающиеся от его лица, закрытый его пальцами рот, руки, беспокойно мечущиеся то над головой, в попытке прихватить хоть что-то, то к его телу, жадно обводя каждый рисунок, каждую мышцу.

Это было невозможно жаркое зрелище.

Данил уже давно не сдерживался, двигаясь грубо, жестоко, чуть ли не насильно. Упал на нее, зажал, наконец-то, руки над головой, указывая им место в происходящем.

Лена, лишенная возможности даже стонать, только смотрела, мыча сквозь его пальцы и отвечая на каждое его движение так остро, так феерично, что Данил понял, долго продержаться не получится. Он опять прижался к ее губам поцелуем, ловя тихие стоны и усиливающиеся вскрики, закрыл ее своим телом полностью, двигаясь уже совсем бешено и жестоко, поймал финальную дрожь оргазма, подарившего ему офигенные ощущения от сжатия внутри, и кончил так, как не кончал уже очень давно.

Хотя, как давно?

Он мог точное время назвать.

Полгода. Полгода у него не было таких эмоций от секса.

С февраля. С вечера встреч выпускников, когда он взял свою женщину прямо на школьном столе в том самом кабинете, где пацаном изучал географию. Кто бы сказал тогда…

Данил целовал расслабленные губы, ловя последние сладкие судороги, гладил покрывшуюся испариной кожу, зарывался пальцами в растрепанные волосы.

И упорно не смотрел в глаза.

Потому что не мог.

Потому что не хотел опять в них видеть желание все прекратить, все перечеркнуть. Сожаление о произошедшем. Типа взрослое понимание. Типа взрослую мудрость.

Пусть только попробует опять заговорить…

Он будет затыкать ее членом до тех пор, пока все желание разговаривать не выбьет нахер!

Только так. Только так теперь будет.

Раз по-другому никак.

Летняя практика. Ты долго бегать будешь? 

- Лен, ну вот долго ты бегать будешь, а?

Данил задал этот, вполне ожидаемый вопрос, после того, как они, едва сумев отлепиться друг от друга, все же перебрались на кровать.

В промежутке была ванна и неторопливый, сладкий секс в пене. Его руки, еще больше забитые татуировками, чем она помнила, очень красиво смотрелись на белой коже, а Данилу, похоже, ужасно нравилось, проводить пальцами в душистой пене по ее собранным острым соскам. Проводить, прихватывать, наклонять к себе, чтоб по очереди вобрать их в горячий рот, отправляя импульсы удовольствия по всему телу.

Лена не могла оторвать от него взгляд, просто физически не могла, настолько он был нереальный.

Красивый.

Такой красивый!

Правильные черты лица, немного нахмуренные брови, татуировки по шее, и над бровью. Она помнила, когда первый раз его увидела, год назад, в брови была штанга. Сейчас татуировка. Странное что-то, какая-то вязь. Хотелось спросить, но потом. Если будет возможность.

Жадный, голодный, несмотря на уже случившееся, на первое насыщение, взгляд. Так смотрел остро, ни одной детали не упускал. И Лена, как всегда под его взглядом, чувствовала себя невероятно красивой.

Невероятно раскованной, невероятно желанной.

Забытое, уже практически забытое, но такое сладкое ощущение прошлых бешеных летних каникул!

Очень сильно хотелось продлить его. Жаль, что каникулы только три месяца. А практика – и того меньше.

И вот теперь, он, похоже, сознательно хочет завершить все до срока. Иначе бы не задавал таких дурацких вопросов. Не портил нежное, пряное послевкусие от секса.

Лена подняла голову, уложила подбородок на кулак. Посмотрела прямо в расслабленное лицо.

Не очень удобно разговаривать так, когда лежишь на мужчине сверху, абсолютно голая, и даже простыней укрытая только до пояса, потому что ночи немного прохладные, а от их тел идет жар. От его тела идет жар.

Данил потушил сигарету, положил под голову согнутую в локте руку. И задал вопрос.

Первый спокойный за весь сегодняшний вечер. Ночь.

- Данил… Ты опять выдумываешь то, чего нет…

- А чего нет, Лен? Нас?

- Нас.

- А, по-моему, мы очень даже есть, а? Иначе, чего это мы тут делали все это время?

Рука его легко скользнула под простынь, сжала ягодицу Лены в очень собственническом захвате. Лена, понимая, что так разговора не выйдет, потому что его член под ней уже начал подавать признаки жизни, и, еще чуть-чуть таких лежаний и наглаживаний, и будет третий раунд, попыталась сползти с Данила, одновременно утаскивая простыню за собой.

Он наблюдал за ее телодвижениями сначала с усмешкой, а потом уже и с напрягом.