Летние сумерки

Зимой станция Займище становится невидимкой: поезд пронесется, пассажиры ее и не заметят, разве только два-три окна, еле выглядывающие из-за сугробов. Без лыж в Займищах и шага не ступишь — сразу утонешь по пояс. На лыжах мужчины ходят в Юдино на работу, женщины — в васильевский сельмаг, ученики старших классов — в юдинскую школу (в Займищах только начальная). И почтальон, и врач приходят в Займище на лыжах.

Первое время для Кати ходьба на лыжах была сплошным мученьем — ее обгоняли даже шкеты, которые и ходить-то недавно научились, но к середине зимы она освоилась на лыжне и местные присвоили ей звание «лыжницы юношеского разряда».

Учительствовать в займищевскую школу Катю направили после окончания Казанского пединститута. Школа представляет собой большую избу с двумя трубами — в классах стоят печки; их топит дед Архип, он же дает звонок на урок и с урока. Около печек в классах находятся раздевалки и лыжные стойки для ребят из Васильево, которые приходят в школу на лыжах. Что Катю больше всего удивляет — васильевские ребята никогда на занятия не опаздывают, а свои, которые живут под боком, частенько приходят в класс после звонка. Особенно сорванец Коля Попов; этот четвероклассник не только постоянно опаздывает на занятия, но и во время уроков выкидывает разные номера. Как-то явился в класс, весь увешенный маленькими лампочками: одну повесил за ухо, другую на руку, третью на шею и, когда Катя вызвала его к доске, замкнул в кармане батарейку и весь зажегся, как новогодняя елка. Ребята ценят таланты Попова, и на переменах за ним таскается ватага почитателей. Учится Попов неплохо, но своими проделками доставляет Кате немало хлопот — ведь на уроке ребята постоянно ждут его выходок.

Однажды с Поповым случилась неприятная история: из школы он направился к приятелю в Васильево, но внезапно поднялась метель, мальчишка сбился с дороги, стал блуждать, а когда выбился из сил, сел под елку и заснул. Его обнаружил какой-то смышленый васильевский пес, стал покусывать, тянуть за воротник — Попов очнулся — пес и привел его в деревню. После того случая районные власти в непогоду выделяют для школьников розвальни и кобылу. Услышат ребята колокольчик кобылы, выскакивают на улицу и бегут к саням, спешат занять передние места. К концу занятий розвальни подают к школе снова.

Катя снимает комнату у Терентия и Клавдии Егоровых; Терентий работает путевым обходчиком, Клавдия — стрелочницей; детей у них нет и они с первых дней привязались к молодой учительнице и искренне радуются, когда к ней заходят ученики, а они заходят к ней чуть ли не ежедневно — за книгами.

Большую часть зимы в Займищах стоит величественно-торжественная тишина. Утром Катя просыпается и некоторое время нежится в постели — в избе светло, тихо, на окнах морозные затейливые узоры, в сенях колготится Клавдия, что-то покрикивает во двор Терентию. В двух часах езды на пригородном — Казань, родные, подруги, но Катю совершенно не тянет в город; она радуется, что наконец живет самостоятельно, имеет свою комнату, любимые книги, интересную работу и что посельчане называют ее уважительно-ласково «наша учителка».

Вскочив с кровати, Катя надевает халат и валенки и бежит в сени к рукомойнику; плещет на лицо холодную, стянутую хрупким ледком воду, обжигается, поеживается, вытирает лицо полотенцем и выходит на обледенелое скрипучее крыльцо. Утро яркое, звонкое; на сугробах качается пухлый ночной снег, меж домов, как гирлянды, провисают провода, покрытые мохнатым инеем. Катя рассматривает цепочки птичьих следов на снегу, слушает шорох падающих, точно перья, хлопьев, потом бежит к сараю снимать выстиранное накануне белье; снег скрипит под ногами, Клавдины валенки тонкие — чувствуется каждая выемка на дороге — и надела на босу ногу, а жарко. Белье на морозе твердое, как жесть — еле снимается с веревки; Катя приносит белье в избу, оно оттаивает — по полу текут ручейки.

В избу входит Терентий, весь в снегу и клубах пара, складывает у печки мерзлую охапку дров; поленья пахучие, тяжелые, налиты льдом. Терентий разгибается, протирает запотевшие очки.

— О, барышня наша проснулась! — говорит и строгает лучины «елкой», затапливая печь; вначале дым стелется к потолку, ест глаза, потом печь растапливается, гудит, в избе становится тепло.

Катя одевается, завтракает и спешит в школу.

По вечерам у Егоровых уютно: потрескивают дрова в печи, шипит самовар, тикают ходики. Пронесется товарняк — стекла задребезжат, промчится скорый — за окном мелькнет цепочка огней. По вечерам Катя проверяет тетрадки учеников, читает книги, слушает радиоприемник. Бывает, Терентий с Клавдией приглашают ее выпить медовухи. Клавдия выпьет, раскраснеется, начнет рассказывать Кате о своем житье-бытье, о том, как до замужества жила в Юдино, как работала на кожевенной фабрике, ходила в кино, на танцы…

— А здесь только обметаю стрелки да поднимаю шлагбаум, — вздыхает Клавдия. — Я и забыла, когда в городе была, наряжалась. Хожу вон в дохе латаной-перелатаной, даже собаки на меня лают — принимают незнамо за кого…