Летний детектив для отличного отдыха [сборник]

Плетнев засмеялся и обернулся.

Она сидела рядом, перебросив на одну сторону свои необыкновенные волосы, про которые его теща непременно сказала бы, что они «неухоженные», и подставив шею солнцу.

На ее волосы трудно было смотреть без темных очков, и Плетнев отвернулся.

– Намокли, – объяснила Элли. – А чтобы их высушить, нужна аэродинамическая труба большой мощности.

…Что она стала бы делать на озере Комо? Вылезла бы из воды, как сейчас, подошла и села рядом с ним? Но там нет никаких мостков, и неба, которое принадлежит только ему одному, и коричневой воды! Золото и изумруды зато в изобилии – у дам, расположившихся в полосатых шезлонгах под льняными тентами в ожидании официанток с шампанским.

Впрочем, наверное, у тамошних официанток тоже в изобилии золота и изумрудов!..

Вспомнив про дам и официанток, Плетнев разозлился и хотел сказать что-то сердитое, но Элли вдруг звонко шлепнула его между лопаток.

– Слепень, – объяснила она и выкинула слепня в реку, где его тут же слопал ловкий малек. – Теперь чесаться будет. Нужно помазать.

И она легонько погладила его по спине.

– Пчелиным ядом?

– Нет, зачем ядом?.. Какой-нибудь охлаждающей мазью, лучше всего с ментолом…

Алексей Александрович, которого перестало все это забавлять, повернулся, взял в ладони ее необыкновенные волосы, притянул Элли к себе и поцеловал.

Наверное, в прошлой своей жизни – на озере Комо, к примеру! – он бы почувствовал ее прохладную кожу, ее вкус, и запах речной воды, и еще что-нибудь эдакое.

В этой, деревенской, он не почувствовал ничего. Ему только стало жарко, так жарко, что загорелись щеки и моментально взмокла спина.

Элли открыла глаза и потрогала его спину. Она рассматривала его очень близко, а он вообще не может вынести, когда она на него смотрит!..

Даже издалека.

Он вздохнул – что-то надо с этим делать! – и опять поцеловал.

Они сидели очень неудобно, боком друг к другу, и ей приходилось наклоняться, он сильно прижимал ее к себе, она запищала, замотала головой и вырвалась.

– У меня там теперь, наверное, занозы.

– Где?

– На попе.

– Я вытащу.

Они посмотрели друг на друга внимательно и серьезно.

Потом Элли поднялась, и Плетнев всерьез решил, что она сейчас уйдет. И перепугался.

– Ты куда?!

Элли из Изумрудного города обошла его, помедлила и села к нему на колени. И поцеловала в губы, сильно прихватив затылок узкой и крепкой ладонью.

В голове стало темно и тоже очень жарко. Кто-то сказал, что вода сегодня прохладная. Плетнева как будто полили кипятком, от которого горела кожа и все внутренности.

И вообще это была не вода, а горючая смесь, которая занялась разом, с ходу, как пожар в лесу, и чтобы его потушить, нужны были какие-то природные первобытные средства, ливень, ураган, град.

– Не трогай меня, – сказал Плетнев, потому что она его трогала, и ему было больно. – Я не хочу. Не могу.

– Я тебя не трогаю, – сказала Элли, трогая его. Потянулась и укусила за ухо.

Все первобытное, что мелькало в мозгу Алексея Александровича, возможно, было только с ней и только сейчас, но что-то его останавливало, мешало, и, открыв в очередной раз глаза, он с трудом сообразил, что именно.

…Ах да. Мы же сидим на мостках на деревенском пляже.

Мы просто сидим на мостках и целуемся у всех на виду.

Ему было наплевать, на виду или нет, он понял только, что здесь нельзя. Никак нельзя.

А где можно? И как попасть туда, где можно?..

Внутри горело все сильнее, и больно было невыносимо, и он все силился понять, что же теперь делать.

Кажется, раньше он умел думать. Но кто же знал, что так получится?!

…Как, как получится? Еще ничего не получилось.

– Элли, я не могу. Я не хочу.

– Ты первый начал.

– Да. – Он укусил ее за шею и прижал еще сильнее. Она двигалась у него на коленях, жила, дышала, и всего этого оказалось очень много, гораздо больше, чем он мог вынести.

– Элли, нам надо… куда-нибудь.

– Ты уверен, что нам… надо?

Он кивнул, чтобы не говорить. Говорить было трудно.

Она немного отодвинулась и посмотрела ему в лицо.

У него горели щеки, и морщины под глазами стали виднее, как будто от сильных душевных переживаний, и лоб блестел, и губы стали очень темными, и короткие волосы торчали в разные стороны.

И она все поняла.

Вряд ли он сам сообразил бы, что делать, и вряд ли решился, но у него была она – Элли из Изумрудного города!..

Она вздохнула, осторожно слезла с его коленей и принесла ему джинсы.

– Наверное, лучше прямо здесь надеть. Неприлично.

Плетнев посмотрел на нее – солнце светило ей в лицо, и волосы горели и переливались, – перевел взгляд на джинсы и захохотал.

Потом он скатал джинсы в ком, кинул в нее, она неловко поймала, плашмя плюхнулся в воду и немного поплавал.

Надо сказать, помогло не очень, но все-таки!..

Он выбрался из воды и с трудом натянул застревающие штаны. Она стояла и смотрела.

– Отвернись, – велел Плетнев.

– Не хочу, – сказала Элли.

Он бросил застегивать проклятые «болты», они с размаху обнялись и много раз быстро поцеловались, он прижимал ее к себе, забравшись руками под майку с вытянутой ослиной мордой и остатками Эйфелевой башни.