Лето долгожданных побед

Упражняясь в ораторском искусстве, Черчилль прекрасно понимал, что эйфория от красивых слов скоро пройдет и прагматичные англичане незамедлительно потребуют конкретных дел. Больше всего на свете премьер боялся скорого появление германского флота у берегов Темзы, поскольку все морские защитники столицы были уничтожены. Бомбардировка побережья с последующей высадкой десанта на британскую столицу – все это было вполне реальным делом, по крайней мере, сам бы Черчилль именно так и поступил, окажись он сейчас на месте кайзера Вильгельма.

Поэтому новоиспеченному премьеру просто очень необходима была помощь со стороны русского флота на Балтике. Его боевая активность против германских портов обязательно отвлекла бы немцев от Англии и дала бы столь важную для британцев передышку во времени. Черчилль буквально забросал телеграммами ставку Корнилова, моля о помощи со стороны доблестных союзников.

В ответ шли рассуждения о слабости русского флота и одновременно на встрече с Черчиллем русский посол поинтересовался, готова ли Британия закрепить на бумаге свое данное ранее согласие о переходе Черноморских проливов в полное подчинение России. Конечно, британское правительство никогда и не собиралось признавать права русских на захваченные ими Босфор и Дарданеллы, однако смертельная угроза высадки в Англию немецкого десанта под прикрытием флота и дирижаблей сделала премьера более сговорчивым.

Скрепя сердце Черчилль подписал предложенный русским послом документ, сварливо выговорив особый пункт договора, по которому подпись премьера имеет силу, если военная помощь будет оказана Англии в течение 24 часов с момента его подписания. Календарь на столе посла показывал 29 июня 1918 года.

Поздним вечером того же дня из Гельсингфорса вышла русская эскадра, возглавляемая капитаном первого ранга Михаилом Беренсом. Он держал свой флаг на линкоре «Петропавловск», вместе с которым в плавание отправились линкоры «Гангут» и «Севастополь». Из Таллина к ним присоединились крейсеры «Адмирал Макаров», «Баян» и «Рюрик» вместе с минным отрядом во главе с эсминцем «Новик» и четырьмя тральщиками. Кроме этого, эскадру сопровождал авиатранспорт «Республика» с двумя гидропланами на борту.

Основной целью выхода было нападение на Либаву, где, по данным разведки, находился отряд немецких тральщиков в составе шести кораблей. Они постоянно проводили траление акватории Данцигского залива и Куршской косы, серьезно снижая результат деятельности русских миноносцев, регулярно выставляющих мины перед Пиллау и Данцигом. Ранее обсуждая с Корниловым планы Балтфлота на этот год, контр-адмирал Щастный в числе первых боевых задач флота видел уничтожение этих кораблей противника.

Не желая повторять ошибки предшественников, Щастный хотел самым активным образом задействовать свои корабли, и в первую очередь – линкоры и крейсеры. Укомплектовав три линкора самыми лучшими кадрами из различных флотилий, адмирал вывел их на первое боевое крещение, назвав эту операцию «Походом аргонавтов».

Требование англичан о проведении срочной операции на Балтике пришлось как нельзя кстати, сам Щастный предлагал Корнилову провести набег на Либаву через неделю от названного Черчиллем срока при подписании меморандума о Черноморских проливах.

Выход эскадры удалось сохранить в полной секретности, и ее утреннее появление у Либавы было полной неожиданностью для врага. Вначале вперед был выслан один из гидропланов с «Республики», который обнаружил отсутствие на рейде Либавы немецких тральщиков, ради которых вся операция, собственно говоря, и затевалась.

Летчик немедленно сообщил о своем открытии Беренсу, вначале с помощью белой ракеты, а затем сбросив на флагман вымпел с запиской.

Отсутствие искомых тральщиков в Либаве несколько озадачило командира эскадры, но, имея приказ Щастного «пошуметь», Беренс решил не трогать Либаву и поискать боевую славу у берегов Данцига, куда, скорее всего, ушли корабли врага.

Приняв столь смелое решение, Беренс поднял на мачте сигнал об изменении курса эскадры и, не прибегая к радио, разъяснил новую боевую задачу кораблям при помощи семафора. Возможность направления эскадры в сторону Данцига ранее рассматривалась Щастным и Беренсом как запасной вариант этого похода, так как в нем была главная база подводных лодок, действующих на побережье Балтики.

Вновь развернув эскадру в походную колонну, Беренс приказал подняться в воздух второму самолету с «Республики», который представлял собой тяжелый бомбардировщик Сикорского типа «Илья Муромец», поставленный на поплавки.

Легко оторвавшись от воды, самолет полетел впереди движения эскадры, зорко высматривая немецкие подводные лодки, главную угрозу для линкоров. Однако, по иронии судьбы, подводная угроза в виде субмарины U-24, патрулирующей подходы к Данцигскому заливу, была ликвидирована не воздушным разведчиком, а непосредственно «Гангутом», идущим головным в кильватерном строе линкоров. «Гангут» буквально протаранил корпус подлодки своим мощным носом, когда та всплывала из морских глубин.