Лето Гелликонии

Металлические предметы мелькали повсюду. Прохожие на улицах - более спокойные и сосредоточенные, в отличие от горланящей и толкающейся матрассильской толпы, - несли металлические лестницы и ведра, уже виденные советником на борту корабля; многие прохожие, очевидно военные, щеголяли в блестящих металлических кирасах. Выходящие на улицы двери большинства зданий - сооружений величественных и монументальных - были забраны металлическими решетками, зачастую хитроумно украшенными, с барельефами и табличками с именами хозяев, словно их обитатели твердо вознамерились жить в своих домах во веки вечные, что бы ни происходило со льдами полярного круга.

Облачная дымка в небе заслоняла землю от жара Фреира, который, на взгляд чужеземца, в полдень стоял в этом северном небе странно высоко. В городе пахло гарью. Несмотря на то, что леса Сиборнала сравнительно с дикими джунглями Кампаннлата выглядели худосочно-редкими, страна обладала богатейшими запасами угля, торфа и металлических руд. Выплавка металлов из руд производилась на небольших заводиках, разбросанных по всему городу. Каждый металл производили строго в выделенном для этой цели районе. Выплавленный металл очищали, прокатывали и ковали, вокруг фабрик теснились вспомогательные производства со своими рабочими и рабами. За последнее поколение выплавка металла стала обходиться дешевле, чем заготовка дерева.

– Наш город очень красив.

Спутник госпожи Пашаратид наклонился к кампаннлатцу, чтобы поделиться с ним своими впечатлениями.

СарториИрвраш кивнул, но промолчал - он казался себе странно маленьким и беззащитным, озирался настороженно, дышал неглубоко, пугаясь посторонних запахов.

Из окна экипажа он взирал на спланированный в виде «половинки колеса» Аскитош. Великолепный собор служил осью колеса. За полукругом домов шел полукруг полей и ферм, потом снова дома, опять полукругом, и так до бесконечности, раз за разом, подавляя кампаннлатца невероятным размахом.

Конечной целью поездки в металлическом экипаже стало строгое монументальное здание, похожее на огромную коробку, с окнами в виде высоких вертикальных щелей. Двойные входные двери здания были из металла; над дверями висела вывеска с надписью: «Первый коллектор, сектор шестой». «Коллектор» на поверку оказался помесью гостиницы, монастыря, мужского и женского, школы и тюрьмы, насколько сумел разобраться СарториИрвраш, когда, осмотрев свою похожую на камеру комнату, прочитал висящие в рамке правила проживания и распорядка.

Из распорядка дня следовало, что приемов пищи два, в двадцать минут пятого и в девятнадцать часов, что молиться можно (по желанию) каждый час в церкви на верхнем этаже, что доступ в сад для отдыха и медитации возможен в течение всего дня, что наставления (что бы это значило?) можно получить в любое время и что для того, чтобы покинуть здание, любой проживающий сначала должен получить разрешение.

Вздохнув, СарториИрвраш вымылся и в сумрачном расположении духа уселся на узкую кровать. Гостеприимство ускутов, как и многое в них, было энергичным и беспокойным, и уже довольно скоро в его дверь постучали, советника вызвали из комнаты и препроводили на банкет.

В длинный и приземистый пиршественный зал свет проникал только через окна - выглянув, можно было различить оживленную толпу на улице. Паркетный пол не был застелен коврами, а основным предметом роскоши, даже несколько преувеличенной, был огромный гобелен, висящий напротив двери на дальней стене; там на алом фоне было выткано Великое Колесо, влекомое по небесам гребцами с блаженными улыбками на лицах и в лазурных одеждах к колоссальной фигуре Матери, из чьих ноздрей, рта и грудей на алый небосклон изливались потоки звезд.

Потрясенный СарториИрвраш не в силах был отвести от гобелена глаз, а руки у него так и чесались - до того ему хотелось черкнуть несколько слов в верной книжице или хотя бы набросать рисунок, но это ему не удалось, так как, едва ступив в зал, он был немедленно представлен дюжине незнакомых ему сиборнальцев, встретивших его за столом стоя. Его имя было официально объявлено, после чего госпожа Пашаратид поочередно представила ему присутствующих. Бывший советник протянул по кампаннлатскому обычаю руку для пожатия, но никто не ответил на его приветствие: не в обычаях этой страны было при встрече касаться руки другого человека, если тот не входил в родственный клан или семью.

Вникая в речь госпожи Пашаратид, СарториИрвраш пытался запомнить называемые ему звучные, но непривычные для слуха имена, но из всего перечисленного в памяти у него твердо запечатлелось только «Оди Джесератабхар», и то лишь потому, что имя это принадлежало затянутому в сине-серую униформу адмиралу воинов-священников, причем даме. Госпожа адмирал была по-своему красива суровой красотой, ее светлые волосы были заплетены в две тугие косы, уложенные конусами, суживающимися кверху наподобие рогов, что придавало ей, с точки зрения борлиенца, одновременно внушительный и комичный вид.