Лето горячих дел

– Скоро, скоро, совсем чуть-чуть осталось, – успокаивала его Галя, а Фомин делал вид, что верит этой замечательной девушке, такой ласковой и доступной, – как ему повезло. Впереди показалась скамейка под зажженным фонарем.

– Давай посидим, понюхаем лес, послушаем тишину, – неожиданно предложил Фомин.

«Интересно, как она будет выкручиваться?» – подумал он и внутренне усмехнулся.

Галю подобное предложение несколько озадачило, ведь этот офицерик должен рваться к ней в дом, чтобы сразу нырнуть в постель и обладать ее телом. А он лес нюхать собрался. Она поцеловала его в губы и погладила по волосам.

– Ну, что ты, милый. Я горю от желания. Пошли ко мне.

Галя закрыла глаза и часто задышала. Она пошла ва-банк, сбросив маску всяческих условностей, всяких любовных ритуалов ухаживания.

«Актрисочка, – подумал Фомин. – Надо ее еще подначить».

– А тебя правда зовут Галя? Может быть, Габия?

Удар попал в точку. Девушка вздрогнула.

– Да какая разница! Тебе какая разница. Мне так удобней.

Михаил пожал плечами, и они двинулись дальше вдоль по сумеречной аллее.

Неожиданно из-за кустов выскочили четверо и скрутили Фомина, вернее, он позволил себя скрутить… Пока что.

– Ты чего так долго, Габия? – спросил один из бандитов по-литовски.

– Да чудной какой-то попался, – пояснила назвавшаяся Галей. – Хочет лес нюхать.

Фомина потащили к толстому дереву. Но не дотащили. Он неожиданно и ловко раскидал державших его бандитов и, нырнув за ствол, крикнул:.

– Бей!

Раздалась серия выстрелов, и бандиты попадали на землю как подкошенные. Из-за деревьев выскочили бойцы из команды Фомина. Один из лежащих шевельнулся, и его тут же упокоили выстрелом в голову. Девушка стояла рядом и всхлипывала, зарыв лицо в ладони. Фомин взглянул на нее с брезгливой отрешенностью и сказал:

– Эту сдадите в милицию – сотрудники скоро подъедут. Покажете удостоверения.

Ворон для своих изготавливал удостоверения на картонках, написанных от руки, но с печатью и фотографией. Свой фотограф в отряде имелся. Кому надо, об этом знали.

– А зачем сразу в милицию? – спросил один из бойцов. – Она зачем сюда мужика привела? Вот мы ей и обеспечим это в массовом порядке – отымеем ее хором, а уж потом органам сдадим. Вряд ли она кому-нибудь жаловаться будет.

Девицу тут же распяли на траве и приступили к действию. Фомин отказался принимать участие в спонтанной акции – он намеревался пойти в гости к Кате, которую периодически навещал. До утра.

Он рассказал Катерине историю про девушку Габию.

– Ну что ей было надо от жизни?! Симпатичная деваха, вышла бы замуж, родила ребенка и жила бы спокойно.

Катя, немного подумав, ответила:

– Это бывает, когда в личных невзгодах винишь всех подряд, кроме себя. Жила и воспитывалась в богатой семье, что до немцев, что при немцах. Ее не затронула война. А пришли русские, и раз – все благополучие испарилось. Вместо того чтобы приспособиться к новой жизни – а стартовые позиции у нее хорошие, – начала мстить, даже не мстить, месть для нее вторична, а продолжать жить на широкую ногу: видишь, ресторан постоянно посещает, красуется, одевается богато. А что с бандитами связалась, – так деньги не пахнут. Загубленные жизни ее мало интересуют. Если бы ее в концлагерь на месяц, то радовалась бы куску хлеба с маслом, да просто куску хлеба – какие там рестораны.

– Ничего. У нее все впереди – попадет не в концлагерь, так в ГУЛАГ. Там тоже быстро мозги вправляют, – сказал Фомин и внезапно добавил: – А может, ко мне в Москву переедешь? Я неженатый. Свадьбу сыграем.

Он вдруг понял, что ему в Кате нравится все: лицо, фигура, волосы, как она поправляет платье, как машет руками при ходьбе…

– Я подумаю, – ответила девушка.

Она ничуть не шутила, говорила всерьез, но вдруг рассмеялась.

– Так кто из вас был сладкой приманкой?

– Оба, – немного подумав, ответил Фомин и тоже засмеялся.

Последняя гастроль

Осень все больше набирала обороты. С деревьев падали желтые листья, а при ветре летели, как мотыльки. Начались мелкие затяжные дожди. Начали топить печи, благо в лесу проблем с дровами не было. Циценас с Фоминым поселились в маленькой только что срубленной избушке и не особо страдали от непогоды, но хотелось домой, в Москву.

– Ну что, последняя гастроль, и до дома? – сказал Циценас, греющий спину возле печки.

– Это смотря как понимать слово «последняя». Можно до дома, а можно и до домовины.

Фомин криво усмехнулся. Накануне его вызвал к себе Ворон и с недовольной гримасой сообщил, что пришла депеша от Волошина и напарников отзывают к постоянному месту службы.

– Всегда готовы, – гаркнул Фомин и вскинул руку в пионерском салюте.

– Но у меня будет просьба, – продолжил Ворон, вновь скроив гримасу, но на сей раз просительную. – Тут еще одна бандитская группа образовалась. Небольшая, но гадит сильно. Возьми ее на себя, задержитесь на два-три дня. С Валерой я договорился. Личный состав сам подберешь по количеству и по качеству.

Фомин согласился, зная, что Циценас один не поедет. Ворон стал излагать исходные данные.