Лето мафии

— У меня. И в знак дружбы можешь его забрать.

Драго посмотрел на Недотрогу, затем снова перевел взгляд на Джи-джи, словно обдумывая предложение.

— А что будешь иметь с этого ты?

— На тебя работает мальчишка по имени Ник Колуччи?

Драго кивнул, и Джи-джи продолжал елейным голосом:

— Я слышал, этот Колуччи ненавидит молодого Весту. Пусть он преподаст ему урок. — Он помолчал для пущего эффекта. — Пусть Ник отправит сына могущественного Джино Весты в больницу.

Поль Драго был далеко не самым умным капорежиме, но осторожности ему было не занимать.

— И чего мы этим добьемся?

— Возможно, ничего. Но я полагаю, Джино придет в бешенство и нанесет ответный удар… достаточно сильный, чтобы ты его почувствовал. В таком случае этот удар также разозлит Комиссию. И тогда уже она решит нашу проблему — или покажет собственное бессилие.

Драго ничего не ответил. Все четверо молча сидели за столиком, в то время как весь зал стоя приветствовал Джерри Вейла. Когда аплодисменты наконец затихли, Драго опрокинул в рот второй стаканчик и встал. Следом за ним поднялся на ноги Чаки.

— Я подумаю, — сказал Драго.

Луис Антонио проводил взглядом Драго и Чаки, покидающих клуб, после чего пошел к телефону и позвонил Джино Весте. А на следующее утро Чаки Законник доложил об этом разговоре Анджело Мазерелли.

Глава 31

Воскресенье, 21 августа

В воскресенье в девять часов утра я вышел на кухню, одетый в голубой пиджак и серые брюки. В петельку воротника моей белой сорочки была вставлена серебряная булавка, поднимавшая узел синего в серую полоску галстука. Мама в домашнем халате варила кофе. Я крутанулся, демонстрируя свой наряд, и заявил, что в этой щегольской обновке я похож на умника из «Лиги плюща». [25]

Мать, усмехнувшись, ответила, что со своими черными волосами и смуглой кожей, как у латиноса, я больше смахиваю на начинающего коммивояжера. Сейчас, по прошествии стольких лет, оглядываясь назад, я прихожу к выводу, что она, наверное, была права. Налив кофе, я подождал, пока мать сходит к себе переодеться. Мы с отцом собирались совершить еженедельный кивок в сторону религии, сходив с матерью на воскресную мессу.

Не успел я сесть за стол, как послышался стук в дверь — пять знакомых ударов, «побриться и постричься». [26]Двух последних ударов, обозначающих «да, да», не последовало. Улыбнувшись, я подошел к двери, отстучал два недостающих удара и впустил Сидни.

— Ого, — восхищенно воскликнул он, оглядывая мой наряд, — очень круто!

— Спасибо. Хочешь сегодня сходить к Бенни?

— Конечно, хочу, — обрадовался Сидни. — После обеда?

— Да. Похоже, погода сегодня снова будет жестокой. — Жара отступать не желала, и в одежде для выхода в церковь я потихоньку начинал вянуть. — Возможно, мы прогуляемся до Центрального парка, чтобы немного остыть. Кофе хочешь?

— Спасибо, — ответил Сидни и уселся за стол. Я налил кофе, поставил кружку перед Сидни и тоже сел. Мне показалось, он хочет что-то сказать, но никак не может решиться.

— Знаешь, Прыгуну очень нравится опера… — Сидни оставил фразу недосказанной.

— Да, но я слышал, как он поет.

— Ты прав. Но если Прыгун будет учиться и усердно заниматься, как знать?

Я пристально посмотрел на него. Я уже успел узнать Сидни достаточно хорошо и понимал, что у него что-то на уме, поэтому, отставив кружку, сказал:

— Сидни, к чему ты клонишь?

— Ну… По-моему, Прыгун не знает, как это выразить словами, но его довольно здорово потрясло то, что происходит в последнее время.

— И?..

— И если бы он мог придумать, как сказать тебе об этом, не оскорбляя твои чувства, полагаю, он предпочел бы оставаться в стороне от кое-каких ваших… как бы получше выразиться… предприятий.

Сидни был чертовски толковый парень, и за это лето он провел с нами много времени. То тут, то там он слышал обрывки фраз, которые помогли ему составить представление о наших занятиях. К тому же я был уверен, что и Прыгун не смог держать язык за зубами. Одним словом, общая картинка у Сидни была, но мы до сих пор не говорили серьезно на эту тему.

Сделав глубокий вдох, я медленно выпустил воздух и кивнул.

— Те же самые мысли относительно Прыгуна не покидают меня все лето.

— По-моему, он считает, что просто не создан для… ну… такого будущего.

Помолчав, я подлил себе кофе. Насыпал сахар, размешал, добавил молока. Наконец, взвесив свой ответ со всех сторон, я сказал:

— Не знаю, можно ли сказать это хотя бы про одного из нас.

— Что? — спросил опешивший от неожиданности Сидни.

В последнее время меня не покидали мысли о будущем — они приходили все чаще и чаще.