Лето на чужой планете (СИ)

Вокруг горели яркие фонари, сновали озабоченные люди в комбинезонах, распаковывая и перенося разнообразное оборудование. Я заинтересовался фонарями — отчего они горят так ярко. Тогда Дин подвёл нас к стоящей поодаль небольшой будке, открыл дверцу и показал небольшой ящик на колёсиках.

— Это водородный генератор, — сказал он. — Электричеством, которое он вырабатывает, можно осветить десяток посёлков размером с Благословенный Приют.

Матильда, увидев нас, обрадовалась.

— Детки! Проходите-проходите, — захлопотала она. — Я сейчас накрою ужин. Учитель в кабинете, занимается.

Лина вместе с Матильдой скрылась на кухне, а мы с Дином прошли в кабинет Интена. Учитель сидел в кресле. На его голове было надето что-то, вроде голубого ночного горшка. Я удивлённо взглянул на Дина. Биолог обошёл стол и звонко щёлкнул пальцами по гладкой поверхности странного головного убора. Интен вздрогнул и поспешно стянул горшок с головы.

— Ал, Дин, это вы? — спросил он, близоруко щурясь. — А я просматривал учебную программу для младших классов. Очень познавательно.

За ужином я решил прояснить ситуацию и попросил у Интена разрешения пожить в его доме.

— Конечно-конечно, — согласился он и растерянно уставился на Лину, пытаясь деликатно сформулировать вопрос.

Мучения Интена прервала Матильда.

— Ребятки уже с ног валятся, — сказала она, убирая со стола. — Я приготовлю им комнату на чердаке.

Мы поднялись на чердак.

— Ну, что будем делать? — тихо спросила Лина, осторожно присев на край кровати.

— Знаешь что? А давай смотреть на звёзды, — ответил я, и мы расхохотались.

И действительно, смотрели на звёзды, толкаясь и весело споря у телескопа. Но, само собой, не всю ночь.

Глава 13

Мы делили гипношлем. Задача это была трудная: шлем один, а нас — четверо. И каждому хотелось поскорее стать умным.

В результате, шлем постоянно кочевал с одной головы на другую. Мы пытались составить расписание, но толку от него было мало. В конце концов, просто приняли за правило — один человек не может пользоваться шлемом дольше двух часов подряд.

Иногда мы путали записи. Я вместо арифметики приобрёл глубокие познания в палеонтологии ископаемых роботов Ригума. Я мог определить модель и год выпуска робота по одной ржавой шестерёнке. Проблема была в том, что на Ригум я не собирался, а на Местрии ископаемые роботы не водились. К тому же, пришлось потратить два лишних часа на изучение арифметики.

Человеческая голова — удивительная штука. В неё можно запихнуть множество полезных вещей, и ещё больше — ненужных. Дин рассказал мне о человеке, который учился всю жизнь. Зимой и летом, каждый день он ровно по четыре часа просиживал под гипношлемом. Изучал точные науки, историю самых разных планет, биологию невиданных существ, живые и мёртвые языки. Многочисленные шкафы в его доме были битком набиты картами памяти, книги громоздились на письменном столе и диване, грудами валялись на полу. Эти бесконечные знания он день за днём аккуратно укладывал в свою голову.

Иногда человек устраивал себе экзамен. Закрыв глаза, он вытаскивал из кучи случайную книгу, раскрывал её наугад и читал. И знания послушно всплывали в его памяти.

Человек прожил сто двенадцать лет. И за это время ничего не забыл. После его смерти остался гипношлем с вытертой до блеска подкладкой, а на краю стола — стопка свежих книг, которые он не успел прочитать.

***

По вечерам шлем принадлежал Говарду. Это было справедливо — целый день он добросовестно вкалывал на ферме. Я по-прежнему не понимал, зачем ему это нужно, а Говард отказывался объяснять.

Сам я бывал дома редко, а все новости узнавал от Говарда. Он рассказывал, что Грегор окончательно освоился в роли хозяина. Норма переехала к нам на ферму, и дело шло к свадьбе. Ждали только, пока поправится отец.

Об отце доктор Трейси сообщала нам по радио. Ей удалось остановить воспаление, и сейчас она активно работала над лечением обожжённой кожи. Доктор Трейси твёрдо обещала, что отец будет, как новенький, но сроки пока назвать затруднялась.

Я надеялся, что смогу навестить отца. Дин обещал обсудить это с капитаном Монсом. Дело в том, что крейсер — это военный корабль, по нему нельзя шляться, кому попало. Но Дин был уверен, что для меня капитан сделает исключение. А пока я коротал вечер, помогая рабочим делать водопровод и завистливо поглядывая на Говарда.

На сегодня у меня были грандиозные планы. Лина собралась проведать родителей, и я решил присвоить гипношлем на всю ночь. Я и раньше порывался это сделать, но моя девушка решительно возражала. Ей не нравилось проводить ночи с человеком, у которого на голове горшок.

В глубине души я подозревал, что Лина специально устроила свой отъезд. Дин предупреждал, что шлемом можно пользоваться не больше четырёх часов подряд. Иначе головная боль обеспечена. Лина знала, что я не удержусь, и решила мне подыграть. Типичная женская тактика!