Лето на чужой планете (СИ)

Всё-таки, с Линой удивительно легко. Она никогда не спорит со мной, разве только в шутку. Но я всегда чувствую её отношение к моим словам и поступкам. Ума не приложу, как ей это удаётся. Полное ощущение, что мы становимся одним целым. Это происходит словно само собой. Но я-то знаю, что заслуга целиком принадлежит Лине.

***

Наконец, Говард стянул шлем с головы, зевнул и заявил, что идёт спать. Я немедленно завладел шлемом, прихватил карты памяти с учебными программами и отправился на чердак. Ох, и поумнею же я к утру!

Жаль, что в учёбе нельзя обойтись только гипношлемом. После того, как ты изучил нужный раздел — его ещё надо прочитать глазами, а на это тратится время. Зато запоминать уже ничего не требуется. Прочитанное само собой всплывает и аккуратно укладывается в памяти. Человеку кажется, что он знал это всегда, а теперь просто вспомнил.

Конечно, не все предметы давались одинаково легко. У меня, например, труднее всего шла математика. Сложение и вычитание я худо-бедно освоил. Зато с умножением был полный швах. Вот с этим-то «швахом» я и решил бороться без пощады.

За два часа гипносна можно усвоить столько же знаний, как за шесть часов зубрёжки. Дело в том, что гипносон воздействует сразу на все органы чувств. Ты не только видишь и слышишь информацию. Ты чувствуешь её вкус и запах, осязаешь знания кожей.

Случалось вам задремать и увидеть длинный, яркий, насыщенный событиями сон? Приходилось пережить во сне множество приключений, а проснувшись, обнаружить, что прошла всего пара минут?

Точно так же действует гипносон. Одна и та же программа бесконечно повторяется с огромной скоростью и намертво впечатывается в мозг.

Учебные программы Дин скопировал на старые карты памяти, стерев с них ненужную информацию. На картах небрежно подписал названия предметов. Я выбрал карту с надписью «Матем. 1–1» и вставил в специальный разъём на макушке шлема.

При помощи ползунка я установил время гипносна — два часа и двукратную скорость воспроизведения. На такой скорости стандартный раздел повторялся четыре раза в час. А ведь повторение — мать учения, как говорил отец, заставляя меня заново чистить свинарник.

Программа включалась специальной кнопкой возле правого уха, а отключалась автоматически, при помощи таймера. Кроме того шлем самостоятельно следил за самочувствием человека и мог прервать гипносон при любом намёке на дискомфорт. Даже если тебе во время учёбы приспичит в туалет — шлем это заметит и немедленно разбудит. Так что неприятностей можно не опасаться.

Надев шлем, я поудобнее устроил голову на подушке. Ну, поехали!

Я нажал кнопку и отключился. Перед глазами плавно закружились жёлто-фиолетовые спирали. Они вращались, то медленнее, то быстрее, и приковывали к себе взгляд, засасывая его, словно бездонные воронки.

В ушах зазвучала еле слышная нежная музыка. Звуки увлекали меня за собой, будто неторопливая широкая река. На её поверхности дробилось в мелкой ряби красное закатное солнце. Внимание не хотело противиться течению реки и уплывало, таяло в лёгкой безмятежной дымке.

Так проходит жизнь, так уплывает бумажный кораблик по вздувшемуся весеннему ручью. Можно сколько угодно бежать за ним, крича и размахивая руками — кораблик не замедлит хода, не остановится. Но если стать маленьким и лёгким — тогда можно сесть на кораблик, и он увезёт тебя в такие сказочные дали, о которых ты даже не подозреваешь.

Иногда вращающиеся спирали прерывались яркими картинками. Картинки появлялись и гасли мгновенно, словно вспышки молний. В моём мозгу бушевала гроза, я чувствовал её свежий пряный запах, слышал глухие раскаты грома, ощущал капли дождя на щеках.

Вот подул ветер, холодный и хлёсткий. Кораблик начало швырять на волнах. Эй, матросы, не зевай! Крепи канаты, бери рифы на парусах, пока нас не опрокинуло к чёртовой бабушке! Живее скатывайте мокрую тяжёлую парусину! Вахтенный, право руля! Ещё правее! Держи нос к волне, иначе захлестнёт, проломит палубу тяжёлым пенящимся валом и пустит ко дну!

Череда ярких кадров бежала перед моими глазами. Она была очень похожа на сон, с той разницей, что сны мы часто забываем. А увиденное под гипнозом запоминается навсегда.

Таймер пискнул. Музыка в ушах стала громче и ритмичнее, теперь она не усыпляла, а бодрила. Вращение спиралей сменилось картинкой весеннего солнечного утра. Ласковый женский голос прошептал где-то на границе сознания:

— Просыпайтесь, просыпайтесь!

Я ещё немного полежал, потом уселся и стянул шлем с головы. На чердаке было тихо и темно. Дом спал. По телу разливалось странное ощущение, похожее на сытость. Как будто я только что плотно поужинал и даже слегка переел. С чего бы это?

Я протянул руку, включил ночник и взял пачку распечатанных листов, которая заменяла мне учебник. Попробуем повторить пройденное.

Так. Два, умноженное на два, равно четырём. Шесть, умноженное на восемь, равно сорока восьми. Девять, умноженное…

Взгляд нечаянно зацепился за номер страницы в нижнем углу. Сто сорок четыре.

Девять, умноженное на сто сорок четыре, равно одной тысяче двумстам девяносто шести. Офигеть!

***