Лето никогда

…Через пень-колоду дотянув до финиша, отставник сообщил нечто важное, от чего скауты сразу притихли:

— Вам тоже, хлопчики, предстоит испытать воздействие некоторых газов. Во время военно-спортивной игры будет произведен учебный взрыв…Конечно, там будет не В! — отставник округлил глаза, — газ. Это будет маломощный заряд с активным раздражающим веществом типа си-ар…или простой слезоточивый газ. Но кто не успеет прибегнуть к средству защиты — накашляется вволю! И наплачется! Вот мы и посмотрим, кто будет смеяться!

Высказав эти угрозы, Игорь Геннадьевич несколько успокоился и подобрел:

— Надо же разбираться, хлопчики. А то сплошной позор выйдет. Я когда-то такой же был, шебутной. Иду как-то и вижу — рассыпано что-то такое беленькое, как песок. И поднял шум, принял за бактериологическое оружие. А это был обычный гексоген, да еще и наш. Вот я осрамился!.. Провалиться бы мне, думаю, сквозь землю!

…Выходили с озабоченным видом.

— Пацаны, он серьезно? — недоумевал Дроздофил, начинавший подозревать, что веселился зря.

Тритоны пожимали плечами.

— Свежий воздух, природа! — Степин плюнул.

— Скажи спасибо, что радиации не будет, — буркнул Букер.

— Почем ты знаешь — может, и будет. Может, она уже есть давно.

День прошел смутно — вялый и неразборчивый, с беспокойным переменчивым солнцем.

Было предчувствие шашечки, синего цвета, второй, но отставник не пожаловался — ждал, вероятно, часа Х, в который восторжествует отравляющее вещество.

Вместо синей Тритоны ухитрились заработать красную шашку: за достижение. Отличился Аргумент, который предотвратил проникновение на лагерную территорию постороннего бомжа с полупьяным котом на плече. Бомж рвался в ворота и бил себя в грудь, уверяя, что просто пришел посмотреть на родные места — поляны и склоны, где он когда-то бродил мальчишкой. И называл себя отцом всем деткам. Аргумент вызвал Мишу, старший вожатый молча вышвырнул пьяницу в пыль. Тот затянул неизвестную то ли молитву, то ли просто псалом:

— Душа-алкоголик… алкает напитков голью… лакает и лает, и плачет от рези в клубничных глазах…

Миша запер калитку на засов и пригрозил изгнаннику кулаком.

— Так держать, — сказал он Аргументу.

3. Пять дней до родительского Дня.

Шашечки для Тритонов: все зеленые

Был тихий час. Никто не спал, но лежали сравнительно тихо. Все отряды уже получили по два замечания и одному предупреждению.

Миша, Леша и Дима заперлись на веранде. Они резались в «дурака» и пили пиво компании «Арктика Плюс», но не от лояльности и любви, а потому, что другого в окрестностях не было.

— Жаль, что не «Lager», — скаламбурил Дима, толстый и веселый детина, вот уже десять лет не слезавший со студенческой скамьи.

— Тьфу, надоело.

Леша бросил карты, встал, пересел на раскаленный подоконник и вытащил сигарету. Закуривая, он высунулся в окно и зачем-то посмотрел, как нависает красная кровля.

— Так ты продулся, вот тебе и надоело, — Миша тоже положил карты, рубашкой вверх, и потянулся. — Завтра в поселке пошукаем, без баб тоскливо.

— Хорошо придумал. С противогазом, при пушке…все бабы твои.

— Да ну к холере эту Зарницу! Быстренько отстреляемся, и все свернем. Все это уже устарело, не актуально и им не понадобится.

Леша возился с бутылкой, пытаясь откупорить ее трофейным ножиком.

— Ты же понимаешь, что это совершенно неважно.

— Понимаю. Но без Зарниц там всяких — вообще пропадать. А что, по-твоему, важно?

— Мнема, ясное дело.

Миша отмахнулся:

— Очередное поветрие. Еще лет дцать — и все повернут наоборот. Психология развивается; докажут, что все не так, снова получат бабки…Те же самые получат, кто за мнему нахапал.

Дима перевернул карты, которые оставили товарищи, и продолжил игру с призраками. Наполовину вытянув бубновую даму, он озабоченно заметил:

— Слишком ты круто берешь, с общими-то законами. У нас в государстве чересчур гладкая жизнь. А зло и конфликты нужны для развития общества, иначе наступит стагнация. Так что все логично, и никто ни от чего не будет отказываться… Развитие происходит по спирали, с отрицанием отцов и переходом на высшую ступень при одновременном накоплении отцовского опыта. И с его преодолением.

— О-о-о! — Леша схватился за челюсть, словно у него заломило зубы. — Заткнись, я тебя прошу. Ты десять лет философию слушаешь, социологию гребаную…У тебя уже крышу свезло.

— Я и не спорю, — Миша стряхнул пепел в стоявшую под окном пожарную бочку. — Я только говорю, что это тренинг, тренингов много, есть тренинги тренингов и тренинги тренинга тренингов. И нечего ахать, найдется деятель, который все перевернет с ног на голову, так всегда бывает. Чем мы занимаемся? Натаскиваем волчат. Это и есть тренинг. Техники меняются.

— Ну и что, и что ты хочешь этим сказать?

— Да то, что нечего прыгать: ах, мнема, ох, мнема! Самое важное! Самое главное! Мне, если хочешь знать, никакая мнема не понадобилась. Я и без нее…

— Не понял, — Дима разинул рот.