Лето придёт во сне. Запад

Я ему поверила. Даже не потому, что убедили аргументы – просто потеряла интерес к этой теме. Как бы Летние ни вели свои дела, кто бы ни управлял ими, меня это больше не касались. Никакой правоты за Михаилом Юрьевичем не было, и даже преданность Дэна их общим идеям теперь не могла убедить меня в обратном. Дэн погиб из-за веры в эти идеи, из-за того, что нас использовали, обманом отправив на поиски людей, которых уже четыре года не было в живых. Использовали в своих интересах, а потом заключили договор с нашим злейшим врагом.

И теперь Дэн одобрил бы моё решение.

– Убирайтесь!

– Дайника…

– Убирайтесь! – подхватила Яринка. – Мы больше не с вами. Не ваши!

Дульсинея Тарасовна сделала шаг вперёд, умоляющим жестом простёрла к нам слабые старческие руки.

– Девочки, не глупите! Вы погибнете здесь одни! Куда вы пойдёте?

– Не ваше дело! – я поудобнее перехватила арбалет, отступила назад. – Уходите, или я выстрелю!

Михаил Юрьевич беспомощно развёл руками, улыбнулся.

– Стреляй. Я всё равно не брошу вас здесь.

Ах ты… Пчёлка, в который уже раз за сегодняшний день, потяжелела в моих руках, завибрировала, словно вдруг обрела свою собственную хищную волю, и я невольно поддалась её тёмной и древней силе, силе смертельного оружия, готового исполнить своё предназначение, сделать наконец решающий выстрел… Я закусила нижнюю губу и напрягла палец на спусковом крючке.

– Нет… – прошелестела еле слышно Дульсинея Тарасовна, безошибочным материнским чутьём поняв, что её сын находится на волосок от смерти.

Но не это остановило меня. Не это заставило обуздать холодную и чужеродную волю оружия в моих руках. Просто я до сих пор помнила, как два года назад Михаил Юрьевич пришёл за мной в приют. Пришёл, когда мы с Яринкой уже ни на что не надеялись.

Нет, я не опустила Пчёлку, ничем не выдала своей капитуляции. Да и не было никакой капитуляции: я по-прежнему собиралась избавиться от ставших ненавистными мне людей, но уже знала, как сделать это, не причинив никому вреда.

Медленно, боком, начала продвигаться к краю моста. Яринка, хоть и явно пока не понявшая моего замысла, посторонилась. Михаил Юрьевич и его мать смотрели, не шевелясь, истуканы за их спинами тоже замерли. А я, добравшись, до перил, перегнулась через них, навалившись грудью на чугунную кромку, и прицелилась из арбалета вниз. Прицелилась в оранжевую надувную лодку, качавшуюся на пологих волнах Амура.

– Убирайтесь! – повторила, не поворачивая головы. – Убирайтесь, или я продырявлю вашу посудину!

Дульсинея Тарасовна выдохнула с явным облегчением, что можно было понять: наверняка любой матери спокойнее, когда на мушке держат не её сына, а всего лишь неодушевлённую вещь, хоть и нужную сейчас. Очень нужную. Жизненно необходимую.

Яринка коротко и зло рассмеялась: она уже поняла, что мы выиграли этот раунд. Стрела из арбалета войдёт в тугой надувной бок лодки, как раскалённый нож в масло, в один миг превратив плавсредство в плоский резиновый блин, бесполезно болтающийся на поверхности воды. Даже, скорее всего, уходящий на дно под грузом возложенных на него вещей. И тогда останемся мы все, отнюдь не дружной компанией, куковать на разрушенном мосту, с которого если и можно податься вплавь, то лишь пожертвовав обувью и верхней одеждой.

Понял это и Михаил Юрьевич.

– Не надо стрелять, – грустно сказал он. – Мы уйдём. Мы дадим вам достаточно времени, чтобы успокоиться, и тогда вернёмся. Потому что сами вы отсюда не выберетесь.

– Девочки… – страдальчески начала Дульсинея Тарасовна, но, так ничего и не сказав, безнадёжно махнула рукой.

– Пойдём, мама, – Михаил Юрьевич ласково положил ладонь ей на плечо. – С ними всё будет хорошо.

– Не смейте возвращаться! – предупредила я, продолжая держать лодку на прицеле. – Иначе точно выстрелю! Выстрелю, когда вы будете ещё в воде и наплевать, если утонете!

– На этой лодке мы уже не приплывём, – спокойно заверил наш… уже не наш лидер, – Но мы вернёмся, Дайника, и вам придётся отправиться с нами. Когда-нибудь потом скажете за это спасибо.

– Да пошёл ты! – беспечно отозвалась Яринка и подняла с асфальта вещмешок Дульсинеи Тарасовны. Небрежно швырнула в её сторону. – Забирайте! Нам чужого не надо.

А потом мы с ней, стоя рядом у перил, смотрели, как оранжевый поплавок лодки удаляется к руссийскому берегу, и, несмотря на всё случившееся, чувствовали себя победительницами. Я думала, что Дэн сейчас гордился бы мной, и, наверное, то же самое думала Яринка про Яна. В лодке, которую размашистыми движениями вёсел уводили прочь молчаливые и не очень расторопные «ребята», сидели и смотрели на нас Михаил Юрьевич и Дульсинея Тарасовна. Выражений их лиц мы уже не видели из-за всё увеличивающегося между нами расстояния, но было весело думать, что они разочарованные и сердитые. Яринка вскинула руки над головой, не забыв сложить пальцы неприличным жестом, которому научилась в Оазисе. Я, не желая отставать от неё, пронзительно и насмешливо засвистела в два пальца.