Лето придёт во сне. Запад

– С чего это я вдруг стала Бурхаевой?! – продолжала негодовать подруга, потрясая в воздухе новоприобретённым документом. Её зелёные глаза сверкали. Ян стоял рядом с недоумевающим видом. Пробормотал, подняв вопросительный взгляд на Михаила Юрьевича:

– Но это же мой старый паспорт? Тот, что я отдал вам с самого начала…

– Именно, – кивнул тот. – Ты остаёшься собой, а Ярина отныне – твоя законная супруга.

– Но разве это разумно? – подал голос Дэн. – Когда мы забирали Бурхаева, его люди видели Яна и наверняка сейчас ищут прежде всего его.

– Тоже верно, – Михаил Юрьевич опять кивнул. – На то и расчёт. Будет возможность пустить их по ложному следу.

– Простите, но я отказался от фамилии отца, – Ян держал свой паспорт двумя пальцами, словно боясь испачкаться, – Я пытаюсь покончить с прошлым, разорвать все связи, и мне бы очень не хотелось…

– Так сейчас надо, – перебил его Михаил Юрьевич негромким, но непререкаемым тоном, живо напомнившим мне унизительную сцену в гостиной.

– А я почему Бурхаева?! – на Яринку тон лидера впечатления совершенно не произвёл. – Почему не оставили мою фамилию, если уж не боитесь, что нас выследят?

– Тебе четырнадцать лет, – терпеливо принялся пояснять мой бывший экс-жених. – По закону ты, как несовершеннолетняя, можешь путешествовать только в сопровождении родителей или мужа. На другую фамилию мы бы не сумели купить тебе билет.

Яринка продолжала сердито сопеть, но с ответом не нашлась. Зато я, воспользовавшись паузой, наконец-то смогла вставить свои пять копеек:

– С чего это я Дикая? И почему снова Дарья?

Михаил Юрьевич вздохнул:

– Для облегчения запоминания. Зачем придумывать что-то новое, если уже есть неплохой позывной?

– А почему Сергеевна? Моего папу зовут Марк!

– Мы не можем записать тебя Марковной, это не православное отчество, оно привлечёт к тебе ненужное внимание – это во-первых. А во-вторых, как я только что сказал Ярине, ты тоже несовершеннолетняя и можешь путешествовать только в сопровождении взрослых родственников.

– Ну и при чём здесь… – запальчиво начала я, но заметила, как молчавший до этого Белёсый, ехидно улыбается и играет бровями.

– Потому что я Сергей, – вкрадчиво ответил он, убедившись, что привлёк моё внимание, и продемонстрировал всем разворот своего нового паспорта. – Дикий Сергей Леонидович, любящий отец нашей Дашеньки.

У меня потемнело в глазах. Яринка возмущённо охнула, остальные притихли. Михаил Юрьевич тоже благоразумно молчал, ожидая моей реакции, но прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем ко мне вернулся дар речи.

– Вы что, издеваетесь?! Я не хочу! Это… это же… – я не могла подобрать нужных слов, правильно описать то мерзкое унизительное чувство, которое вызывало у меня моё новое (или старое?) имя.

Дарья – это приют, неволя во всём, полная зависимость от чужой недоброй воли. Дикая – это Оазис, статус вещи, живой игрушки для тех, у кого хватит денег на такую игрушку. Сергеевна?! Представить Белёсого моим отцом вообще больше походило на злую шутку, придуманную для того, что бы ещё раз напомнить мне, что моё мнение здесь никого не волнует и ничего не решает.

Дикая Дарья Сергеевна.

Обнаружить такое под корочкой моего первого документа, которого я ждала как некий символ новой свободной жизни – настоящее издевательство! Словно меня наконец выпустили из опостылевшей клетки, но не на свободу, а в такую же клетку, только побольше. Посмеялись… Я чувствовала себя преданной, обманутой, и чувство это было настолько острым, что глаза защипало от набежавших слёз.

Тёплые ладони легли на плечи, и не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто это. Да и нельзя поднимать глаза – ведь тогда все увидят, что я вот-вот расплачусь. Не хватало теперь показать себя не только самонадеянной дурой, но и истеричкой!

– Дайка, это же всего лишь подделка, – тихо, чтобы слышала только я, сказал Дэн, приблизив губы к моему уху. – У тебя ещё будут другие паспорта и другие имена. Не относись к этому так серьёзно.

Я постаралась дышать глубже, чтобы загнать слёзы обратно. Дэн прав. Уж не знаю, как он угадал моё состояние и мои мысли, но он прав. Когда-нибудь я добьюсь того, чтобы меня называли только моим настоящим именем, данным мне родителями, и забуду все остальные, как нелепый сон.

Подошла Яринка, глянула в мой новый документ и закатила глаза. Обернулась к остальным.

– Кого ещё как обозвали?

– Я тоже остался собой, – сообщил Ига. – Надо думать – присоединяюсь к сбивающим погоню со следа.

– Я вновь обрёл руссийское гражданство, – Бранко кисло улыбнулся. – Даже имя похоже – Борис.

– Дэн?

– Я Акакий Терентьевич Мошонкин, – сообщил Дэн, приоткрыв свой паспорт, а когда все вокруг замерли с отвисшими челюстями, невозмутимо добавил: – Шутка.

Это разрядило обстановку: Бранко, Ян и Ига загоготали, Яринка снова закатила глаза, но уже дурашливо, даже Михаил Юрьевич позволил себе улыбнуться.

– Ну, раз вопросов больше нет и близится ужин – предлагаю обмыть ваши новые документы и имена. Кто спустится в погреб за вином?