Лето придёт во сне. Запад

– Сволочь! – похоже, других ругательств у меня в памяти просто не осталось.

– А как же Юрьич? – вдруг спохватился Бранко. – Его мы не разбудили! И кто ещё остался в доме?!

Божечки, Михаил Юрьевич, почему мы не вспомнили про него?!

Яринка и Дэн хором ахнули: видимо, они, как и я, напрочь забыли о нашем лидере. Что ж, оставалось надеяться, что одурманенность снотворным может служить нам хоть каким-то оправданием перед собой и друг перед другом.

– Всё в порядке! – Ян снова поднял руки. – Тем, кто остался, ничего не угрожает! И мы убегаем не от моего отца, а как раз-таки от Михаила Юрьевича.

Я совсем перестала что-либо понимать – только таращилась на Яна, как баран на новые ворота. Судя по воцарившемуся вокруг молчанию, остальные реагировали так же.

– Пятнадцать минут до отправления, – заметил Ига с ноткой печали в голосе. – Ребята, мы собираемся выполнять свою работу или нет? Если да, то нужно идти. В поезде у нас будет полно времени для объяснений.

– Так мы всё-таки едем в Красноярск? – спросила я, поймав себя на том, что внутренне уже была готова отправиться на поиски родителей самостоятельно.

– Разумеется! Всё в силе, – Ян сделал несколько шагов в сторону, оглянулся на нас. – Кто не передумал – пойдёмте, нам пора. Ждать больше нельзя.

И мы пошли. Сначала Ига, за ним я, Яринка и Дэн сдвинулись с места одновременно, следом поспешил Белёсый, а последним, что-то раздражённо пробормотав на сербском – Бранко.

Поезд не ушёл без нас, несмотря на то, что мы, как мне показалось, добирались до него бесконечно долго. Но, думаю, это произошло из-за обилия впечатлений. Вокруг было слишком много людей и огней, всё шумело и двигалось, гудели автомобили, гудела толпа, гудела моя бедная, оглушённая снотворным и последними безумными событиями голова… Как-то незаметно получилось, что Дэн всю дорогу крепко держал меня за руку и тащил вперёд, не давая толком оглядеться. Прямо перед глазами маячили спины Яна и Иги, так что поезд я увидела, только когда оказалась уже перед ним.

После нашего с Яринкой невольного путешествия на юг Руси к поездам я относилась более чем прохладно. Неумолимый и равнодушный ко всему перестук колёс теперь ассоциировался у меня с неким злым роком, с неумолимой движущей силой, над которой нет и не может быть никакой человеческой власти. Если бы вдруг понадобилось охарактеризовать поезда одним словом, я бы сказала – неизбежность.

Неровной цепочкой мы пробежали мимо нескольких вагонов и чуть не врезались друг другу в спины, когда Ян, по-прежнему возглавляющий наш маленький отряд, резко затормозил. Вытянув шею, я увидела, как он протягивает стопку одинаковых маленьких книжиц пожилому мужчине в синей униформе. Ага, вот и наши паспорта!

– Это проводник, – шепнул мне Дэн, обернувшись. – Человек, который сопровождает пассажирские вагоны. Представляешь, до Христианской революции большинство проводников были женщинами! И вроде даже неплохо зарабатывали.

Я мельком позавидовала этим когда-то жившим на Руси женщинам. Чёрт с ним, с заработком, но ведь, наверное, здорово работать вот так: всегда в дороге, всегда с новыми людьми, в красивой форме с погончиками, засыпать и просыпаться под стук колёс… Интересно, а на Западе сейчас есть такая профессия? Я уже хотела обернуться и спросить об этом у Бранко, но тут Ян призывно махнул рукой.

– Заходим!

И мы друг за другом потянулись в вагон.

Надо отдать должное Яну: несмотря на спешку и, мягко говоря, неспокойную на момент обмена билетов обстановку, он умудрился взять для нас два соседних купе и даже выкупить единственное оставшееся в них свободное место, чтобы никто посторонний не затесался в нашу тесную компанию.

Конечно, едва загрузившись в вагон, мы все набились в одно купе, где набросились на Яна с гневными вопросами и обвинениями. Каждый немедленно желал знать, что происходит; и, если на то пошло, на чьей стороне сам Ян? Даже Яринка не стала жалеть забившегося в угол возлюбленного: голосила чуть ли не громче остальных.

Хаос прекратил Ига, который сделал страшные глаза и, ткнув пальцем в дверь, зашипел:

– Полиция!

Гомон мгновенно смолк: все, как заворожённые, уставились на дверь, из-за которой доносились голоса и шаги других пассажиров. Однако секунды шли, никакая полиция вламываться к нам не спешила, и общий гнев вот-вот обрушился бы на Игу, но тот успел опередить события.

– Полиция есть в поезде, – торопливо выкрутился он. – И, если мы будем так галдеть, она обязательно сюда нагрянет. Поэтому давайте обойдёмся без этого? Сейчас мы с Яном всё объясним.

Повисла тишина. Вопросов у всех накопилось множество, но теперь каждый почему-то ждал, когда их задаст кто-то другой.

– Вы как хотите, – заговорил наконец Белёсый, – а я сяду.

Он растолкал нас широкими плечами, закинул рюкзак на верхнюю полку, а сам влез за столик к окну, где развалился, откинувшись на спинку сидения. Остальные переглянулись и последовали его примеру. Стоять остался только Ян: он прижался спиной к двери, словно ожидая нападения, и ни на кого не смотрел.