Лето с Гомером

Агамемнон ранен, Одиссей тоже, наконец, и Диомед. Ахейцы принимают удар. Троянцы подступают под их стену: «не по воле бессмертных воздвигнуто было здание то» («Илиада», XII, 8), напоминает нам Гомер. Слушатель поэмы еще раз узнавал здесь о том, чего стоило неуважение традиций и презрение установленных пределов:

Башни, грудные забрала кругом человеческой кровьюБыли обрызганы с каждой страны, от троян и ахеян.Но ничто не могло устрашить ахеян; держалисьРовно они, как весы у жены, рукодельницы честной,Если, держа коромысло и чаши заботно равняя,

Весит волну, чтоб детям промыслить хоть скудную плату, —Так равновесно стояла и брань и сражение воинствДолго, доколе Кронид не украсил высокою славойГектора: Гектор ворвался в твердыню ахейскую первый.(«Илиада», XII, 430–438)

Поймем правильно эти стихи: боги жонглируют нами, и, если чья-то судьба им кажется слишком тенденциозной, они выдвигают нового героя. Гомер часто возвращается к этой идее. Люди являются переменной величиной в игре богов. В общем, мы располагаем своей жизнью, а боги располагают нами.

Гомер испытывает все возможные способы развития событий. В песни XIV эта техника напоминает щелчок по носу. И в этом гений Гомера: его воображение не скудеет даже тогда, когда он описывает уже многократно повторяющуюся ситуацию. На этот раз речь снова идет о контратаке ахейцев, приводящей к тактическому перелому.

Гера решает обольстить Зевса, попросив помощи у Афродиты. И вот эти богини неба и земли обмениваются одеждами, и Гера жеманничает перед Зевсом, чтобы тот угодил в ее сети: «ныне пылаю тобою, желания сладкого полный» («Илиада», XIV, 328). И дальше следует сцена вполне человеческой любви, даже слишком человеческой, то есть — смехотворной.

Зевс занят шалостями с Герой, и богиня посылает Посейдона помочь ахейцам получить небольшую передышку в осаде Трои.

Взбешенный таким оборотом, Зевс наводит порядок в соотношении сил, восстанавливая паритет враждующих линий. Эти бесконечные наступления и отступления войск напоминают абсурдные действия Первой мировой войны, в том виде, как ее описывали Юнгер, Барбюс или Женевуа[14], когда армии тратили несколько месяцев, теряя тысячи солдат, на завоевание пары десятин грязной земли. В чем же отличие? Солдаты Первой мировой не носили ни оружия из бронзы, ни блестящих шлемов. Но, вероятно, злополучные боги все еще вершат свои дела над полями сражений.

Проклятие чрезмерности

И тут наступает развязка ахейских невзгод. Стены вот-вот поддадутся напору. В «Илиаде» стена символизирует собой защиту и суверенитет, но также — некий предел, данный обществу. Стена, как и всякая граница, является драгоценным сокровищем, и это великое несчастье, если в ней открывается брешь. Две тысячи пятьсот лет спустя после Гомера ревнителям плоского мира, без наций и без границ, следовало бы присесть в уютной тени какой-нибудь крепостной стены и поразмыслить об «Илиаде»:

Там устремились пергамлян фаланги, и Феб перед ними,

Дивным эгидом сияя; рассыпал он стену данаевТак же легко, как играющий отрок песок возле моря,Если когда из песку он детскую сделав забаву,Снова ее рукой и ногой рассыпает, резвяся.(«Илиада», XV, 360–364)

Линия фронта проседает. «Все на штурм кораблей», — кричит Гектор, и троянцы нападают на греческие корабли.

Таким образом, Гомеру понадобилось пятнадцать песней, чтобы прийти к следующему результату:

Гектор, корабль захватив, пред кормою стоял неотступен;Хвост кормовой он руками держал и кричал к ополченьям:«Светочей, светочей дайте! и с криком сомкнувшися гряньте!»(«Илиада», XV, 716–718)

Ахиллес обещал помочь, если троянцы подберутся к кораблям.

Сказано — сделано. Настала пора вступить в битву. Ахиллес мог бы здесь вдохновиться прекрасными словами Фернандо Пессоа[15], написанными двумя с половиной тысячелетиями позднее: «Действовать — значит познать покой».

Возможно, это помогло бы избежать многих смертей.

Но не будем спешить. Ахиллес еще не вступил в сражение. Пока что он соглашается с тем, чтобы к рядам сражающихся примкнул Патрокл в доспехах Ахиллеса. Для Ахиллеса это способ послать вместо себя на войну свою голограмму: