Лето с Гомером

Какое странное устройство поэмы! Сколько флешбэков, сказали бы на варварском языке дня сегодняшнего. Сколько инверсий и рассказов в рассказе! Одиссей начинает рассказывать о своих перипетиях, услышав, как во время пира у феаков аэд поет о нем. До этого он не говорил, кто он. Но внезапно аэд дает ему жизнь, спасая его от анонимности. Слово воплощается. И Гомер подтверждает нам, что литература — до того как она вообще появилась, — делает жизнь ощутимой.

Поэтому поэма начинается именно с этой сцены.

Калипсо, прелестная богиня, удерживает Одиссея, тогда как другие воины уже вернулись с поля битвы в Трое. Удастся ли Одиссею вернуться домой? Все боги — за исключением Посейдона — высказываются за избавление героя. Посейдон не может простить Одиссею, что тот покалечил его сына — Циклопа. Но Зевс полагает, что «в конце концов Посейдон успокоится».

Философская тема этой песни вплетается в общую ткань поэмы: часть свободы всегда остается за человеком. Он может искупить свой проступок. Боги не против людей, ну или по крайней мере это не всегда так. И человек сохраняет за собой свободу действий по отношению к уготованной ему богами судьбе.

С разрешения Зевса Афина летит на Итаку, чтобы найти Телемака и объявить ему, что его отец жив. Богиня советует молодому наследнику отправиться на поиски отца. Но прежде нужно успокоить претендентов на трон и руку Пенелопы. Нужно выиграть время, а потом — взойти на корабль, что для греков было синонимом начала действия. Человек — это челнок, свободно перемещающийся по ткацкой основе своей судьбы… Как мореплаватель, который решает, куда ему держать курс на просторах глубокого синего моря.

Телемак отчаливает. Он отправляется на поиски отца. Претенденты на трон противятся его отъезду. Совершают различные мерзости. Захватывают власть, зарятся на царицу, задирают Телемака. Под претендентами на трон здесь нужно понимать придворных.

Это все — тартюфы, напудренные маркизы и придворные интриганы, которых в истории человечества будет великое множество. Они всегда будут толпиться на пороге власти, как тут, наглые и заурядные, они мельтешат под ногами Пенелопы. Они карабкаются на трон Итаки. Сегодня им подобные точно так же соперничают за душу демократии.

Ради сына

Антиной, этот коварный мошенник, блеснет посредством своей души, бросив Телемаку следующие слова:

Знай, не престанем твой дом разорять мы до тех пор, покудаБудет упорна она в помышленьях своих, ей богами

В сердце вложенных.(«Одиссея», II, 123–125)

Мы помним о хитрости Пенелопы с саваном, который она ткала. Гомер указывает и на другие ее достоинства. Ее рассудительность и твердость способны удерживать придворных шакалов на расстоянии. «Одиссея» — это поэма об уме. Кто одержит верх? Конечно, Одиссей и Пенелопа, которым помогает Афина, — три гения интеллекта! Перед нами вырисовывается победная троица античности: хитрость, постоянство и суверенность.

Телемак направляется на поиски отца. Отец надеется на свое возвращение. Боги помогают починить разорванный занавес. Ткачество Пенелопы — символ восстановления ткани повествования.

Одиссей и Телемак должны соединить разорванную нить сыновне-отеческих отношений и спасти отечество.

Они встретятся в конце повествования. Смута никогда не приводила к созданию чего-то ценного. И надо действительно быть философом шумпетерского толка[21], замкнувшимся в своем комфорте, чтобы полагать, что разрушение обладает созидательной ценностью и желать социальных взрывов! Ничего не может родиться из хаоса.

Отдадим же швартовы вместе с Телемаком! Постоим с ним на палубе, ощутим на своих щеках брызги волн «винно-чермного» моря («Одиссея», I, 184). Печален отправляющийся на поиски отца сын. Он ищет самого себя. «Одиссея» — это реквием по пропавшим. На Пилосе Телемак встретит Нестора, бывшего участника Троянской войны, который расскажет ему о сражении в городе:

Из наших в то время все лучшие пали.(«Одиссея», III, 108)Но когда, ниспровергнувши город Приама великий,Мы к кораблям возвратилися, бог разлучил нас: Кронион

Бедственный путь по морям приготовить замыслил ахейцам.Был не у каждого светел рассудок, не все справедливыБыли они — потому и постигнула злая судьбинаМногих, разгневавших дочь светлоокую страшного бога.(«Одиссея», III, 130–135)

Таким образом старый Нестор и сам признается, что чрезмерность нарушила равновесие и что люди платят теперь за свое буйство. Но по крайней мере они все вернулись. Все? Ну, кроме Одиссея.