Лето с капитаном Грантом

— Ты просто молодчина! — В Олиных глазах нескрываемое восхищение.

Врет он все, и никакой он не молодчина! Борька эту историю слово в слово в какой-то детской книжке читал. Вот только автора сейчас вспомнить не мог. Пижон. А она нашла тоже, кем восхищаться…

— Боря, можно тебя на минутку? — Оля только сейчас заметила, что Борька стоит в проходе.

Конечно можно! Хоть на всю смену!

— Как тебе не стыдно? — тихо-тихо сказала Оля Борьке на ухо. — Зачем ты ее обидел?

В первый момент Борька даже не понял, о ком речь. Он про Маринины слезы уже успел забыть.

— А что я ей такого сказал?

— Она же это специально для тебя…

— Что специально для меня? — не понял Борька. — Висюльки эти? А зачем они мне сдались?

— Ты совсем глупый? — Оля произнесла эти слова как-то очень грустно и как будто жалея Борьку. — Пойди и немедленно извинись перед ней.

Ну уж это дудки! Борька даже разозлился. Одно дело когда ты действительно виноват — тогда можно и извиниться. А сейчас за что? Висюльки в походе в самом деле неуместны. Вон сама Оля — ничего лишнего, издали даже не скажешь, что девчонка. То есть она, конечно, девчонка, и даже очень симпатичная, но просто понимает, что к чему.

— Вот что, — решительно сказала Оля, — если ты сейчас не пойдешь и не успокоишь Марину, то можешь считать, что мы больше не друзья.

Значит, она считает, что сейчас они друзья? Ну, это другое дело — для друга чего не сделаешь!

Маринку он разыскал в тамбуре. Спряталась от всех подальше, стоит всхлипывает. Висюлек в ушах уже нет. Ну, нашел, а дальше что? Какие слова нужно говорить плачущим девчонкам, чтобы их успокоить? Парню Борька бы сказал: «Извини, я был не прав». И все. А здесь? Известно, что женщины любят, когда им делают комплименты. Но какой он ей может сделать комплимент? Что она по буму здорово ходит? Смешно.

— Ладно тебе, — пробормотал Борька и тронул ее за плечо. И почувствовал, как она вся сжалась в комок. Сейчас еще больше разревется! — Знаешь, — неожиданно для себя самого выпалил Борька, — пойдем лучше по бутерброду съедим.

Ничего себе, нашел форму извинения! Нет, он определенно не умел разговаривать с девчонками.

Маринка повернулась в Борькину сторону. Слезы мгновенно высохли, будто их и не было никогда. На губах улыбка.

— Пойдем. Ты ведь наверняка свой сухой паек на самое дно засунул. Так что съедим мой, я все равно, кроме печенья, ничего не хочу.

В самом деле не поймешь, что этим девчонкам нужно…

— Кстати, — совсем некстати сказала Марина, — вот это, — она ловко передразнила Борькин жест, — называется не разрез, а вырез. Запомни, в будущем пригодится.

Зачем это ему в будущем знать, где у них вырез, а где разрез? Но, между прочим, паек у Борьки действительно лежит на самом дне рюкзака. Интересно, как она об этом догадалась?

Десять часов давно уже миновало, но сегодня никакого отбоя. Демократия! Недавно Борька где-то вычитал, что это слово с греческого переводится как «власть большинства». Все правильно: большинство явно не хочет в десять ложиться спать. Правда, инструктор Коля перед выездом на вокзал говорил: «В пути советую отоспаться. Первый переход всегда самый тяжелый». Но переход — это завтра. А сегодня лагерь капитана Гранта едет в триста веселом поезде.

За перегородкой зазвенели первые аккорды гитары.

В другое время Борька бы с удовольствием пошел подпевать. Тем более что там Оля. Но идти и смотреть, как она там сидит рядом с Денисом, ему не хотелось.

«Дым костра создает уют, — пели на два голоса Оля с Денисом, —

искры тлеют и гаснут сами, пять ребят о любви поют чуть охрипшими…»

Борька залез на верхнюю полку. Ему почему-то было ужасно грустно от этой хорошей песни про парней у костра, к которым непременно должны приехать те, о ком они поют, чтобы услышать их песню сначала…

Из дремоты его вырвал инструктор Коля. Не громко, как в лагере, а тихонечко он зашептал на ухо:

— Подъем. Скоро выходить.

Идти отрядам предстоит порознь. Первый отряд уже сошел минут двадцать назад. Но ровно через неделю они сойдутся вместе в назначенной точке на Селигере. Борька не попрощался с Олей, не пожелал счастливого пути. Но сейчас об этом думать некогда. Поезд тормозит у довольно большого, хотя и деревянного, здания вокзала. Коля, Борис Нестеров и Денис по эстафете принимают рюкзаки. Где чей — это потом выяснится.

Капитан Грант идет с ними. Когда он объявил об этом, еще в лагере на построении, все ребята из второго отряда дружно начали кричать: «Ура!» Что касается Борьки, то он хоть и кричал за компанию, но особого повода для восторга не видел. Под командованием Коли было бы поспокойнее. И вообще, чем меньше начальников, тем лучше. Но сие, как говорится, от Борьки не зависело.

Начало шестого. На улицах — ни единого человека. Моросит дождь. Городок в серой дымке. Он весь деревянный: добротные бревенчатые срубы, окруженные глухими заборами, массивные деревянные ворота. «Купеческие дома», — говорит Денис. В кино в таких домах действительно живут купцы. Но не мог же весь город быть заселен одними купцами!