Лето с капитаном Грантом

Даже тротуары здесь сделаны из дерева. Как во вчерашней песне: «А я иду по деревянным городам, где мостовые скрипят, как половицы».

В суматохе Борька даже забыл спросить, как называется этот город. А он уже и кончился. Когда выезжаешь из Москвы за городскую границу — кольцевую автодорогу, ощущения, что попал за город, нет. Стоят такие же многоэтажные дома, большие магазины, ездят автобусы. И хотя на дорожных табличках-указателях мелькают сельские названия, но кажется, что это по ошибке, что все равно и здесь Москва. А этот городок внезапно оборвался. Только что были дома, за ними — маленькие огороды, а затем поле, а за полем — лес в дымке. Отряд прошел километр — первый из ста пятидесяти.

7. ПЛЫЛ ПО РЕКЕ КОТЕЛ…

«В Центральном районе России погода в этот воскресный день радует отдыхающих…» — бодро сообщил диктор из висящего у Коли на шее приемника.

Ребята из лагеря капитана Гранта, вне всякого сомнения, отдыхающие. Но сказать, что погода доставляла им особую радость, Борька никак не мог. Ощущение было такое, что находились они не в этом самом Центральной районе, а где-нибудь посередине пустыни Сахары. Борька прослушал, сколько термометры показывали в тени, но на солнце можно было пожарить яичницу, поставив сковородку прямо на дорогу. Казалось, что на голове меховая ушанка, а не легкая шапочка с козырьком. Капли пота стекали из-под нее на глаза, на нос. Хорошо было бы ее намочить, но капитан Грант сказал, что нельзя: мокрая она лишь сильнее будет притягивать солнечные лучи. Пить тоже нельзя — только полоскать горло и рот. В крайнем случае — сделать маленький глоток. А жаль. Стоит только закрыть глаза, как перед тобой возникает видение. Фата-моргана. Как в пустыне. Только в Сахаре, говорят, мерещатся оазисы с пальмами, а здесь — обычная бочка с квасом. Подходишь к ней, берешь большую кружку, а лучше — сразу две, садишься рядом на травку… Но бочки с квасом нет. Есть солнце, повисшее прямо над головой, нескончаемая полоса бетонки под ногами. И еще — рюкзак, просто впившийся в плечи. Хорошо Борису Нестерову — он еще дома, до лагеря, сделал себе на лямки широкие войлочные наплечники. Опыт есть опыт. Ему плечи не режет, поэтому Борис идет в одной футболке, засунув штормовку под клапан рюкзака. Все остальные штормовок не снимают: какая ни есть, а прокладка. Хотя прохладнее от этого, конечно, не становится.

Ботинки как будто со свинцовой подметкой. В кедах было бы намного легче. Но Борька уже знал, что запрет на них — это не дисциплинарная прихоть капитана Гранта. Полчаса назад он со всего маху наступил на здоровый осколок — какой-то болван разбил на дороге бутылку. Был бы в кедах — все, конец походу. Точно бы ногу распорол. Впрочем, может, оно бы и к лучшему. Кому нужен этот дурацкий туризм? Во имя чего они тащатся по жаре и волокут на себе тяжести? Люди непосвященные, вроде Борькиной мамы, считают, что туристы во время похода любуются природой и памятниками архитектуры, открывают для себя новые края, познают мир. На самом же деле в походе не увидишь ничего, кроме дороги под ногами да затылка впереди идущего — на большее сил не остается. Пришло и прошло уже не только второе, а кажется — пятое дыхание.

Ну какая, спрашивается, романтика в этой бетонке? Тормознули бы сейчас грузовик — вон водитель рукой помахал — да и проехали бы с десяток километров. Нет, нельзя, надо идти. Надо. Больше всего на свете Борька сейчас ненавидел это слово. Спору нет, бывают в жизни ситуации, когда действительно надо. Но в большинстве случаев люди сами себе придумывают какие-то правила, чтобы потом, мучась, их выполнять.

Вот шагает впереди капитан Грант, приволакивает ногу. Другой бы на его месте лишний раз в булочную через дорогу не пошел, а он с таким рюкзачищем за спиной километры меряет… А Маринка? Поехала бы себе спокойно в пионерский лагерь, там по вечерам танцы, глядишь, и висюльки бы пригодились. Так нет, надо

. Ну да ладно, тут каждый решает сам за себя. Им надо, а Борьке — нет. Вытерпеть эту неделю, и больше никаких походов. Никогда. Хватит с него романтики.

За три дня до отъезда на Селигер в лагере был родительский день. Борькина мама приезжала, естественно, одна — у «крокодилов», как всегда, запарка, и папа не выходит из лаборатории. Звонила бабушка. Ремонт у них идет полным ходом, батареи уже поменяли. К середине июля обещают все закончить. Так что вернется Борька с Селигера — и в Одессу, на море…

Между прочим, в результате родительского дня две девчонки из их отряда и парень из первого едва не пролетели мимо похода. Папы-мамы понатащили с собой такую гору всяческой снеди, как будто в лагере вообще не кормят. Конечно, клубнику и торты в столовой не подают, но не может же человек съесть за один присест целую сумку клубники и торт в придачу! То есть мочь-то он, как показывает практика, может, но вот результат: у двоих — аллергия, лицо и руки красными пятнами покрылись, идут теперь намазанные какой-то гадостью. А еще у одного — живот болит. Он и так уж, бедняга, три дня на сухариках с чаем живет…