Лето у моря

И вроде бы все было хорошо на первый взгляд: отец веселился, он пытался отвечать на шутки, кузина и Бланш дружно накрывали на стол, погода стояла прекрасная, но… Все же ему было не по себе, и дело тут не только в вопросительных взглядах Бланш, напоминающих, что его время, отведенное ею до ужина, истекает. Надо все рассказать отцу, объявить торжественно, что он соблазнил свою кузину, и в это лето они стали любовниками. Здорово! Как обрадуется-то отец! Настроение у него сразу испортилось. И тут еще Бланш подошла к нему, не выдержав:

— Ты поговорил с ней? Вы все решили?

— Не успел, — раздраженно ответил он. — Времени не было.

— Странно, — насторожилась Бланш, — а чем это вы занимались после обеда?.. Хотя можешь не отвечать, догадываюсь. Так вот, иди немедленно и поговори с ней: я попросила ее нарезать роз в саду. И помни: в средние века у вас в Италии, если мужчина прилюдно только лишь поцеловал девушку, он уже был обязан на ней жениться. А у вас, насколько мне известно, зашло гораздо дальше поцелуев. Так что иди и будь мужчиной! Мы с отцом подождем вас.

— Сейчас не средние века, — грубо ответил он, но в сад пошел. На пороге оглянулся. Бланш смотрела ему вслед удивленно и даже немного разочарованно, как ему показалось.

Кузина склонилась над кустом белых роз и аккуратно срезала бутоны, складывая их в садовую корзинку. Легкий ветерок, долетавший с моря, развевал ее волосы, поднимал подол яркого коротенького платья. Картина, достойная пера художника. «Девушка, срезающая розы» — так бы он ее назвал, все-таки сын искусствоведа. Но тогда эта чарующая красота не вызвала у него радости, наоборот, он почувствовал бешеную ярость: как смеет она быть такой красивой?! Она отравила его собой, околдовала! Пора выпутываться из этих порочных уз.

— Необыкновенные, правда? — улыбнулась кузина, кивая на розы. И тут же встревожено спросила: — Что с тобой? У тебя такое лицо…

— Надо поговорить, — холодно сказал он.

Она поставила корзинку с розами на землю:

— Говори, я слушаю.

— Видишь ли, я думаю… и так будет правильно, — он старался найти нужные слова, — в общем, так больше не надо.

— Что ты имеешь в виду? Не понимаю…

— Все ты понимаешь, — вспылил он, как будто она была в чем-то виновата, вынуждая его вести этот нелегкий разговор. — Я принял решение: нам лучше расстаться. Буду честен с тобой: я не могу тебя любить. Давай подождем, сделаем, так сказать, перерывчик…

— Перерывчик?! — вскричала она. — Что ты такое несешь? Кому он нужен, твой перерывчик? Да что это с тобой?!

Внезапно он понял: ему нужно быть как можно грубее с нею. Так проще будет закончить этот неприятный разговор. Она обидится на него и уйдет сама. После ужина закроется в комнате и будет плакать. Ну и что? Утром они разъедутся и всё. Всё! А там видно будет. Если он поймет, что не может без нее даже дышать, приедет в Неаполь и вымолит прощение. В том, что она простит его, он тогда даже не сомневался.

— Короче говоря, сестренка, — начал он и увидел, как побледнело ее лицо, — мы чудесно провели лето, нам было хорошо вместе и все такое, хочу сказать тебе спасибо!

— Ты выпил? — словно не веря своим ушам, спросила она.

— Я трезв как стекло, — рассмеялся он, чувствуя себя последним мерзавцем.

— Зачем ты делаешь мне больно? — тихо спросила она. — Я же люблю тебя…

— Знаю. Премного тебе благодарен, ты скрасила мне это лето, но на этом всё. Пока всё. Может, через время мы увидимся? Ну, если нас так же будет тянуть друг к другу.

— Ты говорил, что любишь меня… — едва слышно прошептала она, и ее глаза стали наполняться слезами.

— Ну, дорогая, это была шутка. А что я еще мог сказать девушке, чтобы затащить ее в постель? Ну или сразу после, какая разница? Кстати, еще неизвестно, кто кого туда затащил… Это всегда и на всех действовало, и ты не исключение, — он специально старался побольнее задеть ее. — Ты весьма вовремя подвернулась под руку, хотя на твоем месте могла быть и любая другая симпатичная мордашка, приехавшая к нам погостить.

— Я тебе не верю, не верю, это не ты говоришь! — она схватила его за руку. — Признайся, ты что-то принял?

Он отшвырнул ее руку:

— Хватит, кузина, не стоит так унижаться. Я все сказал.

Она подошла поближе, не сводя с него взгляда, тревожно вглядываясь в его лицо, словно пытаясь понять, что происходит, почему он так жесток с нею. Он не мог выдержать вида этих глаз, в которых любовь к нему перемешалась с болью, и он ясно видел, как боль переполняет их, беря верх над чувством. Нет, не этих отвратительных слов ждала она от него. Не этих.

— Пошли за стол, пора прощаться с летом, — сказал он как можно веселее, развернулся и направился к дому.

— А если я скажу тебе, что у нас будет ребенок? — обухом по голове прозвучали вслед ее слова. Ноги у него подкосились так, что пришлось ухватиться за стену коттеджа.