Лето у моря

— Да ты что, Тим! — возмутился я. — Я вообще не думал ни о каком суде, пока она сама мне об этом не сказала, и, разумеется, я не собирался и не собираюсь никуда обращаться!

— Вот именно. Тебе бы еще латы и доспехи — вылитый рыцарь. К сожалению, Дик, это уж очень явно бросается в глаза. Видимо, у тебя к ней и правда серьезно.

— Если хочешь знать, я счастлив, что она меня сбила. В противном случае мы с ней вообще могли не встретиться на этой Земле!

— И это было бы здорово. Не перебивай! Я хочу надеяться, что все-таки в столь юном возрасте твоя принцесса еще не может быть такой расчетливой и испорченной, невзирая на гены, поэтому давай допустим, что ты ей понравился, понравился как мужчина.

— А я что, не могу понравиться? — обиделся я.

— Да помолчи же! Можешь! Дело не в этом. Итак, исключаем поцелуй в знак благодарности за вечер, исключаем вариант задуривания твоих мозгов с целью отвлечения от судебных процессов… Что остается? Ты ей нравишься. Не знаю, насколько серьезно это у нее, но давай представим, что серьезно.

— Давай! — я закрыл глаза. — Уже представляю, я в полном восторге!

— Дурачок! — Тим смотрел на меня с жалостью. — Ты лучше подумай, что дальше с вами будет!

— Я понимаю, что будет нелегко, — медленно сказал я. — Но уверен, что вдвоем, если она действительно испытывает ко мне что-то, мы сможем противостоять трудностям. В конце концов, ее отец тоже человек и должен будет понять нас.

— Понять и принять — вещи разные, Дик. Я много слышал о мистере Кэмпбелле, и, к сожалению, мало приятного: это человек жесткий, даже жестокий. Всех, кто у него в немилости, он, не задумываясь, стирает с лица земли, уж не знаю, в буквальном смысле слова или нет. Именно поэтому мне все это так не нравится.

— Не будь таким пессимистом, Тим, все будет чудесно. Ты еще станешь моим шафером на нашей свадьбе!

На этом наш разговор и закончился, мы занялись рабочими делами. После обеда я набрался смелости и позвонил Брэнде — свой номер она оставила мне вчера. К телефону подошла она сама, а не седой дворецкий с бакенбардами, как мне представлялось.

— Алло! — ее голос был так близко, что я слышал ее дыхание и почему-то сильнее прижал трубку к уху.

— Привет, это я, Ричард. Помнишь меня?

— Тебя забудешь, — негромко рассмеялась она. — Привет!

— Как ты? Как папа?

— Папа в ярости, но это его обычное состояние, поэтому я пытаюсь не обращать на него внимания.

— Значит, мы сможем увидеться сегодня?

— Конечно! Где?

— Если ты не против, я заеду около семи, погуляем по парку.

— Хорошо, буду ждать тебя.

Мы перекинулись парой совершенно невинных фраз, и никто из нас так и не решился заговорить о вчерашнем. Что думала Брэнда, я не знал. И не хотел разрушить каким-нибудь нелепым вопросом то, что только-только зарождалось между нами. Договорившись о встрече, мы оба повесили трубки.

Этот вечер я буду помнить всегда. Попросил Дэна сотворить какой-нибудь шедевр, он, не задав ни единого вопроса, тут же собрал шикарный букет из гиацинтов и белых роз, я взял его и заехал за Брэндой. Она, как ребенок, обрадовалась моему букету и пришла в еще больший восторг, когда узнала, что это — наша продукция в чистом виде. Выглядела Брэнда прелестно: на ней была шелковая белая блузка, длинная ярко-красная юбка, на шее — нитка жемчуга. Только вот была моя любимая немного бледной, а под глазами залегли синие круги.

— Плохо спала, — объяснила она, — не обращай внимания.

И мы поехали на прогулку в Гайд-парк. Дэвид почему-то за нами не последовал, что меня удивило.

— Что ты с ним сделала? — спросил я. — Переехала автомобилем?

— Нет, — засмеялась Брэнда. — Просто попросила не мешать нам. Дэвид в общем-то неплохой — по сравнению с предыдущими моими надзирателями. Поэтому он сделал вид, что поехал за мной, а сам занялся своими делами. Правда, если папа узнает, не сносить ему головы, но я Дэвида не выдам.

Мы медленно шли по аллее. У меня в голове метались разные мысли, но я никак не мог ухватить ни одну из них, чтобы начать разговор о вчерашнем вечере.

— Дик, мне нужно сказать тебе что-то важное, — неожиданно начала Брэнда. — Но я не знаю, как ты к этому отнесешься… Давай присядем!

Мы сели на скамейку. Немного помолчав, Брэнда положила цветы рядом с собой и продолжила:

— Меньше всего на свете я хочу показаться тебе легкомысленной и избалованной папиной дочкой, у которой ветер в голове. Вчера я кое-что себе позволила по отношению к тебе, — она покраснела. — Не думай, что я так веду себя с каждым мужчиной. Наверное, я повела себя неприлично, но я не знаю, как это объяснить, тем более что мы знакомы не так давно. В общем, извини меня за вчерашнее.

— Как ты можешь извиняться за то, что сделала меня вчера очень счастливым? — тихо спросил я, глядя на нее. Она опустила глаза, зачем-то изучая свои туфельки.

— Я рад, что ты первой начала этот разговор, — медленно сказал я. — Хотя мужчина здесь вроде бы не ты, но, видишь ли, я впервые в жизни не знаю, как себя вести. Ты ведь еще совсем ребенок, и мне совсем не хочется обидеть или напугать тебя.