Лето в Зоммербю

– Это ты наделал?! – Бабушка была вне себя от ярости. – Чего, он спрашивает! Сначала гусей выпустили, а теперь вот это! Потому что за гусей я тебя отругала?! Тебя небось дома никогда не ругают, а? Похоже, Марлена вас избаловала дальше ехать некуда!

Но когда Марта посмотрела на бабушку, она увидела по её глазам, что та не столько сердится, сколько ужасно расстроилась. Господи, что же такого мог натворить Миккель? Причём среди ночи? Марта бросилась к окну. Сзади зашлёпали босые пятки Миккеля.

– Не может быть! – прошептала она.

Стояло лучшее в мире утро, солнце сияло, а облака на ярко-голубом небе белели пушистыми комочками, как на открытке. Первые яхты уже выплыли к морю, а рыбаки в порту выгружали ночной улов. Утро как в детской книжке с картинками или как в кино – в том месте фильма, когда влюблённые вот-вот поцелуются и будет всё хорошо.

Но тут всё оказалось очень плохо. От мостков до самого дома были переломаны все цветы, на земле лежали порубленные стебли и листья, и головки уже начинали вянуть.

– Конечно, это не Миккель! – воскликнула Марта, прижимая к себе испуганного брата.

Бабушка подошла к ним и тоже стояла теперь позади них у окна.

– Думаешь, не он? – Голос у неё был всё-таки неуверенный. – А кто тогда? Тут ведь кроме нас и нет никого! Вчера – гуси, сегодня вот… – И бабушка подошла к лестнице. – Кто-то же это сделал! – сказала она и спустилась вниз.

– Миккель! – шепнула Марта. Она видела, что он вот-вот расплачется. Пока бабушка была на чердаке, он держался изо всех сил. Но теперь силы кончились. – Миккель, она просто очень расстроилась! А ещё испугалась, понимаешь? Ты просто первый попался ей на глаза! Мы сейчас пойдём и дадим честное слово, что это не ты! На самом деле она и сама так не думает!

Миккель отвернулся, плечи у него вздрагивали – так сильно он всхлипывал. А чтобы Марта не заметила, он всё время от неё отворачивался.

– Ба… бушка… дура! – по частям выдавил он. Но из-за плача слов было почти не разобрать.

– Так, давай сейчас оденемся и пойдём завтракать, – сказала Марта. – А потом бабушка перед тобой извинится. Обязательно, Миккель! Я же говорю – просто она дико расстроилась.

Миккель ничего не ответил, но полез за Мартой вниз по ступенькам, чтобы умыться. Ей так хотелось обнять его покрепче и пожалеть, но сейчас этого делать было нельзя. А то бы Миккель ещё больше расплакался. Он ведь делает вид, что ему всё нипочём. Стойкий Миккель. А ей приходится делать вид, что она ему верит.

Глава 58

Завтрак был накрыт как и каждое утро, в окошко светило солнце, но атмосфера в кухне стояла мрачная. С одной стороны стола сидела бабушка и молча подписывала этикетки для банок с вареньем, с другой стороны – только Марта и Матс. Марта ждала, когда же из ванной вернётся Миккель, и думала, как нарушить ужасное молчание, но так, чтобы бабушка опять не рассердилась.

А Матс об этом совсем не думал.

– Тётя бабушка, ты дура! – заявил он. Но всё-таки не решился у неё на глазах есть варенье из всех банок ложкой, просто так, без хлеба. – Зачем ты отругала Миккеля? Это нечестно! Нехорошо!

Бабушка подняла взгляд от своих бумажек. И то ли Марте показалось, то ли бабушка на самом деле обрадовалась, что кто-то наконец заговорил?

– А называть бабушку дурой, по-твоему, хорошо? – сказала она. – Очень плохо! – Но голос у неё был не очень сердитый.

– Я только потому назвал, что ты была дура! – возмутился Миккель. – А так я никогда!

Марта решила, что теперь настала пора и ей поучаствовать.

– Я тоже думаю, что это не Миккель, ба, – осторожно высказалась она. – Ты просто пока не очень хорошо его знаешь, а он так любит животных, он вообще никому не может причинить зла – ни зверям, ни растениям! Я тоже не знаю, кто это сделал, но это точно не Миккель!

И если честно, теперь надо ей сказать, что она должна перед ним извиниться, подумала Марта. Хотя, конечно, бабушка и сама должна сообразить.

– А как гусей выпускать – это Миккель, – сказала бабушка, и голос её в самом деле прозвучал неуверенно. – И потом он на меня рассердился…

– Он же не сделал гусям ничего плохого! – продолжала Марта. – Он просто хотел им помочь! А с цветами совсем другое дело!

Бабушка посмотрела ей в глаза.

– Может, и так, – пробормотала она.

– Это те дураки были! – сказал Матс с набитым ртом. – Я говорю «дураки», но про них можно! Хулиганцы дураки, помнишь, тётя ба? Это они сделали! Дошло?

Бабушка задумалась.

– Которые лазили в мой сарай? Возможно, – кивнула она. – Значит, я должна извиниться перед вашим братом, верно? – И она вышла в коридор. – Миккель! – позвала она. – Миккель, идём завтракать! Я хочу извиниться!

Но из ванной никто не ответил.

* * *

Миккель сердито шагал по выгону. Приятное это чувство, когда грусть кончается и на её место приходит сердитость. Сердиться уже не так грустно, как просто грустить.

– Ух, какая она ужасная! И несправедливая! Так нечестно! – бурчал он по дороге. Коровы махнули головой в его сторону, взглянули и снова опустили головы.