Летом в Париже теплее

Но перед этим пришлось решить еще одну проблему. Взять в туристическую поездку во Францию Джемму было совершенно не реально. Вернее сказать, это создало бы столько сложностей, что поставило бы под вопрос саму поездку, поэтому снова пришлось обращаться к Руденко. Яна попросила его раз в день заезжать к ней домой, выдавать Джемме корм и менять воду. Немного побурчав, как всегда, Руденко согласился.

— С меня французский портвейн, — пообещала Яна.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Самолет «Аэрофлота», на котором летела Яна, приземлился в аэропорту Шарль де Голль Руасси в половине второго. Самолет подогнали прямо к зданию аэровокзала, так что пассажирам не было нужды ждать автобуса. Проехав на эскалаторе по стеклянной трубе, отделявшей зал прибытия от багажного отделения, и вдосталь налюбовавшись продуманно-бездушной организацией аэровокала, Яна в числе прочих туристов заняла свое место у черной дыры, из которой шла транспортерная лента, выносящая на свет божий разнообразный багаж. Все эти чемоданы, кейсы и сумки падали с эскалатора на вращающуюся дорожку, которая везла вещи по кругу, пока кто-нибудь из пассажиров не подхватывал свой багаж, идентифицировав его. Яна дивилась, с каким наплевательским автоматизмом вываливаются из зева машины чемоданы и сумки, с каким грохотом летят они на поблескивающий никелем и алюминием транспортер.

— А у нас там водка! — воскликнул Геннадий Степанович.

С ним и с его любовницей, крашенной блондинкой лет сорока, без конца разглядывающей свой шикарный маникюр, Яна перебросилась в самолете несколькими фразами.

— И две банки икры, — намекающе прожурчала эта дамочка.

— Ничего не останется, спорим! — с горячностью вытянул он руку.

— Гена, ты не на работе со своими сослуживцами. Здесь, между прочим, женщины, — скосила она лукавый взгляд на Яну и получила в ответ понимающую улыбку.

— Нет, все-таки интересно, — мотнул головой Гена, — неужели разобьются?

Когда вся группа получила багаж, руководительница, яркая брюнетка в годах, с пергаментно-серой кожей, но заражающая всех истинно французским оптимизмом, повела людей к автоматически раздвигающимся дверям, за которыми располагался зал ожидания.

— Поедем на автобусе. Направление — Монпарнас. Выходим на пляс д`Опера, — крикнула она с французским прононсом.

Она взмахивала руками, точно дирижировала оркестром, но ее музыкантами были не вверенные ее заботам туристы, а французские слова, улочки и площади, из которых она выстраивала музыкальный ряд.

— Это я говорю для рассеянных, — улыбнулась Муза Григорьевна, — а то поедете на Монпарнас. Повторяю: отель «Вениз», если кто-то не слышал.

Шумно переговариваясь, туристы последовали за Музой Григорьевной. На остановке их ждал великолепный автобус, похожий на белую голубку Пикассо. Яне везде мерещились французские символы, все то, что делает жизнь в этом городе не похожей на существование в других городах, изъеденных прозой бытия.

Автобус шел ровно. Когда миновали ощетинившиеся скудными деревьями, пустынные окраины, потянулись автострады в несколько ярусов. Изобилие машин наводило ужас. В их диком кружении сквозила некая роботизированная сущность, сближающая Париж с Нью-Йорком. Казалось, все эти авто управляются безупречно работающими автоматами, которые ни за что не заставят их свернуть на ненужную трассу, ни за что не ошибутся в выборе правильной дороги.

— Ну и машин! — услышала Яна перед собой восхищенный возглас Геннадия Степановича, пребывавшего в отличном настроении — водка и банки с икрой были целы. — Не ожидал, честно говоря.

— А ты думал, — насмешливо хмыкнула Эльвира, его спутница, — что Париж остался таким, каким был в начале века?

По всему было видно, что она уже бывала здесь и вот теперь решила притащить сюда своего незадачливого любовника. Геннадий Степанович, с его вытянутой физиономией, наивными голубыми глазами, с его мелкими суетливыми пассами, с тонзурой на макушке, похожей на белое гнездо, свитое среди черных травинок жидких волос, напоминал Яне работника конструкторского бюро периода застоя.

Постепенно автобус стал заполняться. Входили парижане. В самом этом слове Яне чудился некий волшебный таинственный смысл, словно жители столицы были людьми другой расы. Яна видела, как они раскованы, улыбчивы, темпераментны. Многие весьма бурно жестикулировали и смеялись.

Площадь перед Оперой была запружена молодежью. Многие из парней и девушек держали в руках мотоциклетные каски, другие предпочли оставить их висеть на своих мотоциклах. Яна сразу почувствовала непривычное оживление. УлицыСеменовска, даже Москвы казались по сравнению с этой площадью спящим царством. Воздух был наэлектризован улыбками, бесшабашной болтовней, приглашениями выпить, дружеским зубоскальством и… любовью.

Современная молодежь, в ботинках на толстой подошве, в ярких коротких куртках, с волосами всех цветов радуги, пропирсингованная, лохматая, где-то, может, циничная, тем не менее была предана этому городу душой и телом. Наблюдая за нею, Яна улыбалась.