Летопись 2. Черновики

Молча вынул король стрелу из-за пазухи и подал всаднику. С любопытством посмотрел тот на стрелу, затем на пришельца, и улыбка его сменилась озабоченностью:

— Ты пришел верно. Следуй за мной.

Досадно было королю идти пешим и безоружным, но сдержал он свой гнев и гордость, ибо судьба страны Ана лежала на плечах его.

* * *

Зал пел. Тихо-тихо, еле слышно. Спокойно и печально стало молодому королю, и отчаяние его сменилось надеждой. Только сейчас он ощутил, насколько устал. И под бременем беды своей и усталости склонился он к ногам того, кто сидел перед ним на простом высоком троне из черного камня, на чьем челе был узкий венец со светлым камнем.

Черный мудрец держал в руках древнюю зрячую стрелу и смотрел в лицо короля — измученное и упорное с черными глазами и твердым ртом, с упрямо сдвинутыми прямыми черными бровями. Король говорил, и тревога просыпалась в душе Черного мудреца, и сочуствием светились холодные глаза стража Мордора.

— Ты слышал все. Помоги моему народу. Бери все, что хочешь — помоги. Жизнь моя пусть будет жертвой тебе. Помоги! Если хочешь — рабом стану твоим. Помоги!

— Не унижай меня. Мне не нужны рабы. Если бы я мог, я бы помог тебе, государь. Но, боюсь, это не под силу мне.

— Но кто же тогда поможет!

— Был давным-давно в Арде один… человек. Он мог.

— Но где же он? Может, он поможет…

— Он ушел… Он не успел… Он знал о тварях, подобных той, что живет на плоскогорье Уртуган-ана. И для борьбы с ними создал он драконов, существ великой силы и мудрости. Но ушел он давно. А драконов ныне мало, и большинство из них выродились, забыв о предназначении своем, и сами стали опасны…

— Значит, все… Нет надежды. Прости меня, мудрый, но я должен идти. Может, боги будут милостивы ко мне. Я вызову Ужас на поединок — может, удастся… Прощай.

Волоча ноги, словно старец, пошел король к двери.

Но страж преградил ему путь.

— Остановись. Ты дерзок и горд, человек. Выслушай сначала.

— Будь у меня меч, ты не посмел бы так говорить со мной, — скрипнул зубами король.

— У тебя будет меч, и многое другое, король, — негромко сказал мудрец. — Останься. Ты победишь Безымянный Ужас. Теперь я вижу.

— Я? Я — простой смертный человек? Если даже ты не в силах, то как…

— Ты. Смертный человек. Ибо людям, только людям дано менять судьбы Арды. А ты силен сердцем, король, и ни ты, ни я не знаем всей твоей силы. Останься. Все, что знаю и умею — отдам тебе. Ты победишь.

* * *

— Как долго тебя не было, сын мой… Ты все тот же и — другой. Люди с трудом выдерживают твой взгляд…

— А ты, мама?

— Я — мать. Каким бы ты ни стал, ты для меня все тот же мальчик, все горести и радости которого я знаю как свои.

— Мама… Четыре года… Каждый день мучителен — время против меня. Я должен спешить.

— Мальчик мой, послушай меня. Может, оставишь все как есть? Ведь когда еще настанет конец! Ты спокойно проживешь свою жизнь, и дети твои, и внуки… Еще много лет, много веков впереди…

— Что ты говоришь, мама! Разве можно жить спокойно, зная, что обречены младенцы во чревах матерей, что все деяния, устремленные в грядущее, бесполезны, что напрасно все, для чего живет человек? Что скажут люди, видя меня в веселье и праздности? И я буду жить, заливая свой звериный страх вином и глуша стоны еще неродившегося и обреченного не родиться, пьяной музыкой пиров?

— Не слушай меня. Я мать, и материнская слепая любовь говорит во мне. Не слушай. Иди своим путем, мальчик мой.

— Прости меня, мама.

* * *

В тронном зале королевского замка Анахон, в столице земли Ана, городе того же имени, что и замок, собрался великий Совет мудрых и сильных земли Ана. И молодой король сидел на резном троне, а по правую руку сидела его мать. С невольным страхом и благоговением смотрели люди на его лицо, неуловимо изменившееся, на странный меч, лежавший на его коленях, на невиданный перстень с туманным недобрым опалом.

И так сказал корль:

— Я вернулся, чтобы опять уйти. Тот, кого предки наши называли мудрецом в черных одеждах, — да зовут его отныне Черным Повелителем — дал мне силу и мудрость. И потому завтра иду я на Злое плоскогорье. Не смейте останавливать меня! — воскликнул он, пресекая все робкие попытки отговорить его.

— Я иду. Кто последует за мной?

Вздох ужаса пронесся по замершему залу. И семеро Стражей подняли к небу обнаженные мечи в знак клятвы на жизнь и на смерть.

Тогда встал молодой король и, сняв с головы тонкий серебрянный венец страны Ана, возложил его на голову матери. Она сидела очень прямо, изо всех сил сдерживая свое горе — королева не должна быть слабой. Поцеловав руку ее, как вассал, поднялся он и покинул тронный зал.

* * *

За неделю до самого длинного в году дня выступил маленький отряд. Все ближе и ближе Злое плоскогорье. Все тяжелее сердце короля, все яснее слышит он, чувствует он присутствие чужой враждебной воли. Пустые села и замки, разрушенные башни. Люди ушли, спасаясь от Безымянного. Страх живет здесь. Ни зверя, ни птицы, лишь заросли кривых деревьев, колючего кустарника да жестких трав. Только тоскливые вздохи ветра.