Летучий корабль

Мы шустро вскакиваем и привычно беремся за уборку, растопку печи, идем разгружать катер. И традиционный романтический сбор фруктов сегодня тоже на нас. Думаю, даже обычно не очень внимательный к тому, что его окружает, Алоис не может не видеть, что Вудсворд совершенно невозможно счастлив, он то берется насвистывать что-то, то напевает, а днем, уже после возвращения Кейт с загадочной прогулки, исчезает на пару часов вместе с Довиллем. Полагаю, тот ведет трактирщика мириться с Малфоем. А вот Кейт кажется мне несколько надутой — вернувшись, она некоторое время просто сидит одна за столиком в пустом зале и задумчиво вычерчивает пальцем узоры на столешнице. Я знаю ее пока не так хорошо, чтобы приставать к ней с расспросами из серии «что с тобой», так что не лезу. Похоже, весь тот день проходит в переговорах между кланами Монтекки и Капулетти, но к вечеру соглашение достигнуто, так что мы все же открываемся. Зал наполняется изголодавшимися пиратами с поразительной быстротой, так что мы выбрасываем белый флаг и зовем на помощь Лиз, а вскоре и Вик. Вудсворд, раскрасневшийся от печного жара, весь так и светится от радости, даже предлагает мне и Алоису, пробегающим мимо него с тарелками, угоститься только что выпеченным пирогом, так что к одному из столов я подлетаю с набитым ртом, что не мешает записать заказ. А поздно вечером, когда таверна практически пустеет, он почему-то просит меня задержаться, неожиданно благодарит за вчерашнее, рассказывает мне о своей жизни и взглядах на кулинарию, подливает в мой бокал красное вино из глиняного кувшина, пока у меня не начинают слипаться глаза.

- А что ты думаешь, Гарри, дети, это же главное. Ради них все можно, верно? — спрашивает он меня, не ожидая ответа, но я согласно киваю, не имея понятия ни о детях, ни о том, что ради них можно.

А когда я, уже не вполне трезвый, выползаю на улицу, меня ждет новое открытие — проводить подвыпившего героя до дома пришел сам Драко Малфой.

- Гарри, — говорит он, идя рядом и пытаясь подстроиться под мою неверную походку, — будешь нашей дуэньей?

- Кем? — для моего мозга, и без того переполненного впечатлениями этого дня, такая нагрузка оказывается уже слишком.

- Дуэньей! — он смеется. — Знаешь, это такая дама, которую приставляли к знатным испанским девушкам, чтобы они вели себя прилично.

- А я тут при чем?

- Понимаешь, — Драко мнется, — они сегодня помирились, ну, их Северус заставил. Я не знаю, как он их уговорил. В общем, они разрешили нам встречаться. Только не наедине. И я решил попросить тебя, чтоб ты…

- Чтоб я охранял вашу невинность?

- Можно и так сказать. Ты согласен?

- Как ты это себе представляешь? Кто меня отпустит из таверны? Да и Кейт там весь день, как на привязи.

- Понимаешь, Вудсворд теперь не против, чтоб мы встречались. Так что, думаю, он будет хоть иногда выпускать вас на волю. Он же себе понедельники выторговал, ты знаешь? Чтоб только вечером открываться.

Я ничего не знаю, видимо, это вовсе не то, что окрыляло хозяина трактира весь сегодняшний день.

- А твой отец, он-то как согласился? Он же вчера Вудсворду столько гадостей наговорил.

- Я не знаю, просто сказал, что теперь он не против. Так ты согласен или нет?

Согласен я, как я могу им отказать? Я буду пасти их чуть ли не весь год по пляжам, гротам и лесам, мы будем плавать на лодке по небольшой речушке, петляющей в мангровых зарослях и нырять в поисках затонувших сокровищ. И я вспомню, сколько мне на самом деле лет, стряхнув с себя, наконец, пыль Азкабана. И около меня вновь окажутся двое влюбленных друзей, а я буду призван в свидетели чужого счастья, отсвет которого будет падать и на меня. Похоже, это и есть моя судьба — сначала Рон и Гермиона, за ними Драко и Кейт… А я вот застыл над миром живых смеющихся людей, словно горгулья на крыше парижского собора и, наверное, с годами превращусь в камень, в пепел, просто в воспоминание. А они будут показывать своим детям колдографии, с которых будет глядеть на мир мое разновозрастное я, и говорить: «А это дядя Гарри. Мы с ним дружили, когда тебя еще не было. А потом он куда-то уехал».

* * *

Пепел моей сигареты падает вниз, в крохотный палисадник, так что хозяйка завтра наверняка напомнит мне, что я обещал ей не курить в комнате. А я опять буду стоять с покаянным лицом и говорить ей, что у меня бессонница. Просто, пока она окончательно не стала камнем, горгулья никак не бросит дурную привычку — смотреть на жизнь, текущую мимо нее, изредка роняя пепел на головы пробегающих внизу счастливцев. А, кстати, смешно, но сейчас двое из них греют своим светом и Юэна Эванса — на этот раз их зовут Хелена и Драган. И я пытаюсь сделать все, чтоб хотя бы из этой жизни я никуда не уехал.

19. Подарок для фотографа

Когда следующим утром я приезжаю к Luna e mare, Драган встречает меня под каменной аркой входа.

- Подожди, не ставь мопед, надо кое-куда съездить. Ты не против?

- А разве…