Летучий корабль

Я закрываю рукой жемчужину, я не хочу, чтоб мой друг смотрел на нее. Я же и рассказывать ничего никому не хотел. Зачем же я… Идиот, и сейчас опять сижу и пью с ним на кухне. Видимо, Рон все же приходит к выводу, что я не в себе, потому что вдруг прекращает проповедовать и выяснять у меня подробности того, что произошло в том сентябре, когда я так оригинально расплатился за их с Невиллом жизнь, а потом и за их относительную свободу. Он переходит к следующей части нашей беседы, в ней рассказывается о том, что жизнь продолжается. Что на свете немало хороших девчонок и даже парней, если я после моих последних приключений больше не числю себя по девочкам, что чуть ли не каждый будет рад разделить со мной если и не всю жизнь, то хотя бы один вечер. Что любить капитана Довилля могут только отдельные очень тяжело и неизлечимо больные пациенты клиники святого Мунго, что я просто устал, и это вовсе неудивительно после нашей адской жизни на острове. Что, да, возможно, я испытывал к пирату что-то наподобие благодарности за то, что он вылечил меня после поединка, а так как он был единственным живым существом на том острове, не считая, разумеется, домашнего эльфа, то почему бы и не проявиться некому интересу? Но с этим решительно надо что-то делать! И я киваю, потому что Рон влил в меня как раз столько, сколько мне необходимо для того, чтобы чувствовать, что жизнь удалась. А если еще нет, то сделает это в самое ближайшее время. И я еще вполне могу аппарировать. Так что уже через несколько минут я стою в прихожей, снаряженный заботливым Роном в тот самый маггловский клуб, в котором был вчера, со стойким намерением доказать себе и всему человечеству во главе с капитаном Довиллем, что жизнь вот она, бьет ключом, несмотря на то, что он порядочная мразь!

Я, каким-то образом обнаруживая себя уже сидящим у барной стойки, бойко заказываю коктейль невероятного химического голубого цвета, потому что мне нравится, как называется его основа Curasao Blue. На поверку это оказывается редкая дрянь, но выглядит красиво, нет, конечно же, не красиво — там наверху еще дурацкий игрушечный зонтик…И я, как и велел мне великий врачеватель человеческих душ Рон Уизли, уже через пару минут завожу ни к чему не обязывающее знакомство с милым созданием, которое тоже, кажется, не знает, куда себя девать. Существо зовется то ли Нэнси, то ли Сандра, как раз переживает любовную драму. Знаю ли я, как это тяжело? Поднимаю на нее глаза, о, да, я знаю. Значит, мы родственные души. Кажется, у меня хватает ума просто тихо ее послушать и покивать. Но итог нашей беседы неотвратим и неизбежен — мы выходим на улицу вместе, я ловлю такси, обнимаю ее, распахивая перед ней дверцу машины. И в тот же момент, оказавшись так близко к практически совершенно незнакомой мне девушке, чувствую, как на меня накатывает тошнота. Пряный фруктовый аромат ее разгоряченного тела, узкая полоска открытой кожи на тонкой шее, виднеющаяся между воротником ее куртки и краем вязаной шапочки. И отвратительная тяжелая нота в ее сладковатых духах — мускус, который не может поглотить даже влажный холодный воздух. И вновь воспоминание, острое, как лезвие — как он целовал меня в шею, в затылок, зарываясь в мои короткие волосы. Гарри…

Мы едем к ней домой, и я понимаю, что если я немедленно не вырвусь отсюда, я умру. От отвращения к себе, от безысходности, от тоски по тому, чего у меня нет и никогда уже не будет, я задохнусь от чужого запаха, он задушит меня, словно тяжелое покрывало. Я не смогу не то, чтобы прикоснуться к ней, но даже поцеловать ее — а это самое меньшее, на что она рассчитывает.

- Остановите здесь, — резко говорю я таксисту, протягивая ему деньги за себя и за девушку.

- Ты что? — Она смотрит на меня испуганно и разочарованно. — Тебе плохо?

- Да, извини, что так получилось, — говорю я. Черт, надо что-то придумать, чтобы ей не было так обидно. — У меня сердце больное, — вдохновенно вру я. Нужен ей полудохлый парень? Думаю, нет. — Мне пить совсем нельзя (это правильно, мистер Поттер! Тогда ты прекратишь уже болтать и делать глупости!), а я выпил лишнего. Я сейчас пройдусь, все пройдет.

И, чтобы предотвратить возможные попытки с ее стороны помочь мне, я добавляю:

- Я здесь живу недалеко. Сейчас позвоню отцу, он меня встретит. Езжай домой.

Я понимаю, это выглядит глупо, неправдоподобно, но… а что мне делать? Например, не слушаться Рона. Подумать и не лезть в клуб знакомиться с маггловскими девицами. Не усаживать их в такси и не мчаться к ним домой в ожидании продолжения романтического вечера. Вообще, если ты любишь кого-то, какого черта ты понесся искать себе приключений на одну ночь? Это не лечит душевные раны, зато ты становишься себе неизбывно мерзок и отвратителен. Я возвращаюсь на Гриммо пешком уже под утро и, кажется, до утра вожусь в душе: намыливаюсь и смываю пену, а потом опять и опять. И смотрю, как льется вода. И опять обнаруживаю, что у меня полна пригоршня геля. Чужая фруктово-конфетная сладость, кажется, въелась мне в поры.