Летучий самозванец

— Нам? — перебила я Юру. — Ты постоянно употребляешь это местоимение, хотя я здесь ни при чем. Ты привез меня на судно, ни словом не обмолвившись о подоплеке прогулки, сказал лишь об отдыхе, прикинулся племянником Самойлова.

— Честное слово, я хотел ввести тебя в курс дела, но не успел, — опять соврал Юра, — было уже поздно!

— Мы ехали до Речного вокзала по пробкам! — возмутилась я. — Добирались почти два часа, не говоря уже о том, что накануне ходили в кино! Ты просто не пожелал мне открыться!

Шумаков резко остановился, я налетела на него и очутилась в его объятиях.

— Мне нужна твоя помощь! Не дуйся! — попросил он.

Я не способна долго сердиться на Юру, а он пользуется моей слабостью, и, похоже, одному ему будет сложно. Я кивнула, Юра еще крепче прижал меня к груди, я закрыла глаза…

— Простите, не хотел вам помешать! — заорали сбоку.

Мы отскочили друг от друга, и я тут же обозлилась. Ну что за детские реакции? Нам не по двенадцать лет, мы взрослые, свободные от обязательств люди, имеем право целоваться сколько душе угодно. Юра тоже вскипел и сердито гаркнул:

— Невзоров! Какого черта ты здесь топчешься? Я велел тебе сопровождать тело Сухановой в Вакулово.

Глава 6

Андрюша испугался и принялся оправдываться:

— Я сел в «Скорую», докатили до отделения, мне понадобилось барсетку прихватить, нельзя без документов и денег в местную командировку подаваться. Вернулся к машине, а санитар и говорит:

— Под завязку народ набился, тебе уже не влезть.

— Кто, куда и зачем набился? — взвыл Шумаков, у которого закончился запас терпения.

Андрюша снял фуражку.

— Народ «Скорую» увидел и рванул к машине. Баба Феня животом мучается, Варвара Нютина вроде руку вывихнула, опухла она у нее и посинела, Иван Сергеевич за лекарством в аптеку намылился, Анька Субботина со своими близнецами к зубному давно хотела!

— Труповозка не троллейбус! — пошел вразнос Шумаков.

Невзоров стал переминаться с ноги на ногу.

— Оно, конечно, так. Да только как народу в Вакулово попасть? Автобус вечно набит битком, то придет, то сломается. Бабе Фене восемьдесят. Варька хоть и молодая, да сто кило весит, Иван Сергеевич на протезе, он по пьяни в комбайн ногой попал, а Субботиной двух вертлявых пацанов на горбу не унести. Машин ни у кого нет, а тут прямиком к доктору доставят. Труп на носилках лежит, люди у стен, на лавочках сидят, всем хорошо!

— Назад инвалидная команда как отправится? — неожиданно мирно спросил Юра.

— Из Вакулова маршрутки ходят, — объяснил Андрей, обрадованный улучшением настроения майора из Москвы. — Они в Крюков фигачат и по требованию в Паново притормозят. Ну не мог я людей выпереть, вы уедете, а мне с ними жить. Баба Феня хоть и старая, а злопамятная, и остальные не простят. Понесут по округе весть: в милиции одни сволочи работают, Невзоров высадил стариков с детьми, а сам в комфорте покатил! Ваш теплоход в Вакулово идет, добросьте меня!

— Как же ты по местности передвигаешься, когда теплохода под рукой нет? — не успокаивался Юра.

— На велосипеде! — признался Андрюша. — Но в пятницу он сломался навсегда! На новый я пока не накопил.

— Черт с тобой, оставайся, — принял решение Шумаков. — Я договорюсь с капитаном, но не попадайся на глаза гостям.

— Спрячусь мышкой, — обрадовался Невзоров. — Можно баул взять? Он на причале остался! Пожалуйста! Разрешите его прихватить, баул никому не помешает.

— Бери, — смилостивился Шумаков. — Горит озеро, гори и рыба.

— Вы очень человечный и добрый, — польстил майору Андрюша. — Не каждый поймет и разрешит баул при себе держать. Спасибо! Огромное! Мне его никак не оставить!

— Деревенские жители не испугались около трупа сидеть? — запоздало удивилась я.

— Так он не кусается, — хмыкнул Андрюша. — Лежит себе тихонечко, не буянит.

— Хватит болтать, — вновь закипел Шумаков, — а то передумаю! Рыси на пристань за своим приданым.

Невзоров втянул голову в плечи и со скоростью испуганной ящерицы юркнул к трапу.

Обед подали в пять двадцать. Не успела вся честная компания сесть за стол, как я ощутила толчок и поняла, что теплоход, отчалив от Панова, лег на курс к Вакулову. В столовой аппетитно пахло супом, на первое подали чтото протертое, не слишком привлекательное на вид, но вполне приемлемое по вкусу. Гости бойко орудовали ложками. Первой светскую беседу начала Тина.

— А мне мама купила заколочки, — объявила она, — вот! Зелененькие! Красивые, да? Хорошие? Мама, почему тетя не отвечает?

— Солнышко, Алина обедает, — терпеливо пояснила Манана. — Когда я ем, я… Ну, продолжи, милая.

— Я ем! — захлопала в ладоши Тина. — А что у меня в тарелке? Каша? Не хочу! Фу! Не люблю геркулес! Мама! Ну пожалуйста! Мои заколочки лучше, чем у них, верно?

Тина ткнула пальцем в самый край стола, где чинно ели первое сироты. Я невольно посмотрела на девочек. Ира при помощи двух заколок, декорированных пластиковыми божьими коровками, сделала два хвостика. Светлана украсила такой же челку. Мне вспомнился точьвточь такой же аксессуар, найденный в санузле каюты Лизы, вероятно, Катя покупает воспитанницам некоторые вещи оптом.

— Мои красивше, — подпрыгивала Тина.