Лев правосудия

В четверг, когда мы с Моникой в фургоне ехали на работу, дождь лил как из ведра. Наши работники уже выздоровели, жизнь ресторана шла своим чередом. В дороге Моника спросила, довольна ли я своей жизнью. Я не знала, что ответить.

— Почему бы и нет? — спросила я наконец. — А ты как — довольна?

— Не знаю. На ум приходят всяческие дурацкие мысли. Например, как пусто казалось в ресторане, пока Йоуни болел.

— Ты неравнодушна к мужчинам с именами на «J» — сначала Жоау, потом Йоуни. Кто следующий? На всякий случай не бери на работу никого по имени Йорм.

— Успокойся! Конечно, я знаю, что Йоуни живет с подругой, которой не нравятся длинные рабочие дни в ресторанной сфере. Недоступный мужчина кажется привлекательнее. А ты? У тебя не появился кандидат на место Давида?

— Мужчину можно найти в любом баре. Давай будем ходить туда и каждый вечер подбирать по новому экземпляру. Я со своим пойду к нему домой или сниму номер в «Торни», а квартира на Юрьонкату твоя.

Я даже чуть не предложила начать наши развлечения в воскресенье, поскольку в понедельник ресторан не работал, но вовремя вспомнила о свидании с Рютконеном. Но, завернув на задний двор «Санс ном», я забыла обо всем этом. Йоуни и Хелина поддерживали Вейкко, а тот рыдал в голос.

— Что здесь происходит? — Я выпрыгнула из машины, не успев даже заглушить мотор.

— Ну, Рипа… Отбросил концы… Умер на холодине, там, у задней двери. Не получилось даже помереть в тепле газетного ящика. Ой, Рипа, бедняга.

Под навесом перед задней дверью лежало нечто вроде большого свертка, который кто-то накрыл цветастой скатертью. Я подошла и сдернула ткань. Скрюченное тело имело такой вид, будто приятель Вейкко захлебнулся собственной рвотой. Какая ирония судьбы — имя этого субъекта я узнала только после его смерти. Поискала пульс, но не нашла. Странно, что никто из работников верхних этажей не заметил труп, вероятно, из-за навеса, а парковка офисного здания находилась с другой стороны.

— Я даже не услышал, как он ушел из ящика. Видно, худо ему было, и он не хотел блевать в нашу койку… Ну, разбудил бы. У меня тоже сейчас сердце прихватило.

— В полицию звонили?

— Что здесь делать полиции… Выпивка его сгубила, как всех нас она губит. — Побледневший Вейкко держался за грудь. — Может, сейчас и мне конец придет.

Я вызвала полицию и «скорую помощь», а уж полицейские сами закажут для Рипы труповозку. Убрав с дороги фургон, я решила сделать часть работы за полицейских и взглянуть на записи камер наблюдения: не видно ли, в какое время Рипа отдал Богу душу. В три часа ночи камера зафиксировала движение во дворе, но я различила в кадре только ноги Рипы. К двери он не приближался. Я проверила камеры с другой стороны: здесь он тоже был, а на одном кадре, сделанном в три ноль шесть, был виден целиком. На следующем кадре возникли еще чьи-то ботинки: значит, у Рипы была компания. Я не хотела показывать эти записи полиции, не проверив, не похожи ли эти ботинки на те, в которых тут разгуливал Рютконен. Конечно, всякий имеет право ходить по заднему двору ресторана в любое время дня и ночи, это не преступление. А вот напоить бродягу отравленным вином — другое дело.

Когда приехала полицейская машина, мои записи скопировали на флешку. Скрыть информацию от полицейских я не могла, как и удалить ее, это было бы сразу заметно. Оставалось надеяться, что они не заинтересуются записями предыдущих дней. Я, во всяком случае, предлагать их не буду.

Один из патрульных уже приближался к пенсионному возрасту, другой, в свою очередь, был так молод, что выглядел стажером. На бедже у старшего было написано «Миеттинен», у младшего — «Керонен». При виде трупа захлебнувшегося рвотой пьяницы молодой человек попытался скрыть дурноту; его старший коллега такого уже навидался.

— Он болел? — спросил Миеттинен у Вейкко, который все еще держался за грудь. «Скорой помощи» все не было слышно.

— Внутри у него все прогнило, — просипел Вейкко. — Врач сказал, Рипа долго не проживет, если пить не бросит. Вот он и не прожил. Мы вообще-то собирались на Рождество перерыв сделать, но Рипа этого Рождества уж не увидит.

— Как его звали полностью?

— Хаапала, Ристо Антеро.

— Дату рождения знаешь?

— Он родился в Юханнус, значит, в правильный Юханнус. В день Юсси. [27]Год не помню. Ему было где-то за шестьдесят.

— Вы родственники? — еще успел спросить Миеттинен, когда уже слышалась сирена «скорой».

Вид машины заставил Вейкко побледнеть больше прежнего. Пока медики занимались им, Керонен вызвал труповозку. Я надеялась, что полицейские уберутся восвояси без особо тщательного расследования. «Скорая» забрала Вейкко; увижу ли я его еще? И кто будет хоронить Рипу? Может, где-то есть жена, которая давно с ним развелась и начала новую жизнь, а то и дети, которые стыдились своего отца и только обрадуются, услышав, что он поступил на службу в небесное воинство. Скорее всего, я никогда об этом не узнаю.