Лев правосудия

— И ты бываешь? Ты ведь знаешь нашего общего друга Финского Орла. Или как он тебе представился?

Рейска отступил немного назад, хотя кепка вполне затеняла его лицо.

— Финский Орел, Даниэль Ланотте, Бенгт Няккялаярви… и он же Давид Сталь. — Имя Бенгта Няккялаярви Рейска придумал, чтобы сбить Рютконена с толку, но тот никак не отреагировал на еще один псевдоним.

— У него много имен. Главное в этом деле — помнить, кто на чьей стороне. На кого ты работаешь?

— На того, кто лучше платит. Совсем как Сталь.

— Сталь взял тебя в дело?

Упс. Когти рыси скользнули по покатому стволу, а короткий хвост — плохой помощник в поддержании равновесия. Неужели ушки с кисточками шлепнутся в сугроб? Старик, что выгуливал собак, понемногу приближался — неужели это Рютконен запасся подкреплением? Собаки учуяли рысь?

— Я сам себе хозяин.

Собаки принялись обнюхивать штанины Рютконена; на темно-синей ткани остались коричневые волоски. Рейска подумал, что собачья шерсть Рютконену к лицу — он сам та еще собака.

— Сантту! Пумба! Прочь! — скомандовал хозяин.

Пытаясь ухватить псов за ошейник, он протиснулся между Рейской и Рютконеном; Рютконен силился не обращать на собак внимания, в то время как одна с любопытством обнюхивала носок его левого ботинка. Рейска забавлялся: возможно, Рютконен наступил в собачью какашку.

— Они не кусаются, — добавил собачник, но Рютконен будто не слышал.

Когда старик с собаками наконец удалился, Рютконен снова подошел поближе. Очки мешали Рейске как следует рассмотреть лицо собеседника.

— Ты хочешь денег за свою информацию? Бюджет фонда осведомителей в этом году уже исчерпан. В кассе деньги кончились. Да и что ты можешь предложить? Ты знаешь, где Сталь?

По всему было ясно, что Рютконен знает о местонахождении Давида не больше самого Рейски. Вот черт!

— Можешь сказать своим хозяевам, что не они одни хотят найти Сталя, — заявил на прощание Рютконен. — Очевидно, ваши люди стоят за убийством Дольфини, раз у тебя есть мой номер. Наверное, бесит, что Сталь ускользнул от вас. Я не знаю, где именно он находится, но уверен, что в этом месте вы никогда его не найдете. Конечно, вы хотите сами отомстить, но ничего не выйдет. Парни из Белоруссии свое дело знают, и после того, как они возьмутся за Сталя, вам не достанется даже обрезка его ногтя. Финский Орел всегда переоценивал свои возможности. Воображал, что жонглирует четырьмя мячами, хотя мог удержать в воздухе от силы два. Он еще не умер, но я не поручусь, что ему суждена долгая и спокойная жизнь. Он считает себя кошкой, но его девять жизней уже израсходованы. Не тратьте на него время и будьте довольным тем, что кто-то отомстит ему вместо вас.

18

С этими словами Рютконен удалился, оставив ошеломленного Рейску молча смотреть ему вслед. Я тоже почти ничего не поняла из этого монолога. Рейска оценил ситуацию: Рютконен ниже ростом, но состоит почти из одних мускулов, да и не похож на человека, которому пара сломанных ребер развяжет язык. И кроме всего прочего, он полицейский.

Рейска прошел на берег и закурил, надеясь успокоиться. Значит, Давида в Италии не убили, во всяком случае, не убили те же люди, которые погубили Дольфини. Уже кое-что. Рейска пнул ближайшее дерево, хотя оно не сделало ему ничего плохого. Черт! Да и кто поручится, что Рютконен не врет?

Хотя была ночь с воскресенья на понедельник, на мостах в обе стороны Лауттасаари движение было довольно оживленным. «Скорая помощь» с воем сирены мчалась по направлению к Эспоо, ярко освещенные автобусы везли домой отработавших вечернюю смену. Рейска отправился в центр пешком: последний трамвай восьмого маршрута уже ушел. Несколько пивных еще было открыто, а бокал пива пришелся бы кстати. Пожалуй, что и два. Рейска был сердит и взвинчен, а такое настроение обещало приключения.

На половине дороги я обнаружила, что Рейска потерялся: я по-прежнему была в мужской одежде, но думала уже как Хилья. Но ничего хорошего в моих собственных мыслях не было: одно разочарование, унижение и тревога. Рютконен пользовался большим доверием Давида, чем я. Рютконен знал, где Давид, но его новости не радовали.

Вернувшись на Юрьонкату, я приказала Рейске идти спать, и он повиновался: я так долго не вызывала его к жизни, что эта сторона моей личности совсем ослабела и справиться с ним было нетрудно.

Успокоиться самой было посложнее. Тут не справиться без рюмочки текилы, а то и двух. Опрокинув третью, я достала фотографии Давида и кольцо. С тех пор как я нашла это украшение, я не надевала его больше ни разу, но сейчас поместила на безымянный палец левой руки и сделала глоток. А потом ругалась, глядя на фото Давида, пока не взмокла. Потом пошла в ванную, сняла кольцо и подняла его вместе с фотографией над унитазом.

— Чертов Сталь! Сейчас я от тебя избавлюсь! — шипела я, но все же не чувствовала в себе сил спустить все это в канализацию.

В какую же тряпку я превратилась из-за этого человека! Казалось, его глаза победоносно взирают на меня со снимка. Пришлось налить и четвертую рюмку.