Лев правосудия

— Не суетись. — Рейска засмеялся. — Сталь пользуется в этой поездке именем Бенгта Няккялаярви, гражданина Швеции. Согласно моим сведениям, он по-прежнему в Литве. Неужели не стоит поискать его там?

— Кто твой источник?

— Настоящий Касси. Брат Джанни, он же Яан Ранд.

— Он предал Сталя?

— Монаху приходится заботиться о себе, особенно если у него слабость к девочкам. Мы же знаем: стоит однажды распробовать несовершеннолетних, от этого потом не излечишься, сколько ни давай обетов воздержания. Ранду нужны защитники, и он не может позволить себе роскошь быть верным даже самым давним друзьям.

Возможно, Рейска немного преувеличивал: у нас не было оснований думать, что брат Джанни все еще предается старым грешкам. Однако мужчина с жизненным опытом Рейски не верил, что извращенные склонности лечатся даже обращением к Богу.

— Выходит, ты знаешь, почему Ранд был вынужден уйти из Европола.

— И многое другое тоже знаю.

Рютконен приблизился на пару шагов. На лбу у него пульсировала жилка, уши покраснели. Под ветром он щурился, и на мгновение показалось даже, будто этот человек умеет шевелить ушами.

— На кого ты, в сущности, работаешь?

— Не важно. На серьезных людей. У нас есть доказательства того, что Сталь убил Дольфини.

— В смысле, сфабрикованные? — резко спросил Рютконен. — Мы ведь понимаем друг друга?

Бинго. Вот мы наконец и вышли туда, куда я пыталась его заманить. Он почти попался. Лайтио, наверное, ухмыляется в усы.

— У нас есть фотографии, на которых он топит тело Дольфини в том болоте. Сделанные так хорошо, что даже лучшие эксперты не смогут уверенно определить подделку. Сколько дашь за них?

— Сначала надо посмотреть.

Я вынула из кармана конверт. Сейчас Лайтио должен выйти и придать нашей драме новый оборот. Рютконен встал передо мной, пристально посмотрел в глаза, словно различил Хилью под маской Рейски. Мы оба пытались не моргать.

— Вот.

Я протянула конверт, Рютконен не шевельнулся. Он должен был сам сделать шаг навстречу своему подарку, но он остался стоять так далеко, что едва мог дотянуться до конверта. Несмотря на холод, его лоб блестел от пота.

Мы с Лайтио долго обдумывали, стоит ли рисковать. Снимки были такого низкого качества, что в суде их забраковали бы через секунду, да и Рютконен все бы понял с первого взгляда. Но это было единственным средством заставить его раскрыть, на чьей он стороне. При изготовлении фотографий мне пришлось прибегнуть к помощи Петера: он знал, как их монтировать и обрабатывать, но при этом проявлял лишнее любопытство. Я внушала ему, что это нужно для мести за смерть Рипы, но едва ли он поверил. Однако я взяла с него клятву не рассказывать Монике.

Вопреки собственному утверждению, что нужно посмотреть фотографии, Рютконен не открыл конверт, а сразу сунул в карман. В голове раздался сигнал тревоги, но было слишком поздно: внезапно я обнаружила, что смотрю в дуло револьвера. Рютконен целился мне прямо в голову.

— Кем бы ты ни был, ты знаешь о моих делах слишком много. От этого могут быть досадные последствия.

Рейску тоже бросило в пот, и меня утешало лишь то, что я здесь не одна и весь наш разговор записывается. Возможно, случай с Рипой внушил Рютконену убеждение, что убивать легко.

— Ты жалкий дилетант, если отдал фотографии просто так. Ничего другого ты не заслужил.

Рютконен поднял ствол к моему виску. От смерти с ее косой меня отделяла пара десятков сантиметров.

— Черт, Рютконен, не стреляй! — заорал Лайтио, выбираясь из леса.

Его брюки были в снегу, ботинки скользили. Оружие Рютконена обратилось на него. В одно мгновение Лайтио оказался между мной и смертью. Он тяжело дышал и не вынул собственного пистолета.

— Какого черта ты здесь? Тебе-то чего надо? — Рютконен побагровел, пистолет дрожал в его руке.

— Признайся, что ты человек Гезолиана и сам убил Ристо Хаапалу, — за нас обоих ответил Лайтио. Уверенность в его голосе казалась напускной.

— Кто такой Ристо Хаапала?

— Бездомный алкоголик, которого ты напоил вином с отравой!

Я больше не могла говорить голосом Рейски, и Рютконен вздрогнул, услышав мой крик. Я опустила лицо, надеясь, что козырек меховой шапки спрячет меня от взгляда Рютконена. Достаточно ли Лайтио его отвлек, чтобы я могла незаметно вытащить оружие? Вот только руки мои, похожие на две хрупкие ледышки, не внушали доверия.

— Вы несете полную чушь. У меня есть дела поважнее, чем гоняться за бездомными алкоголиками.

— Ристо лишь подвернулся тебе под руку, пока ты искал Давида. Сначала ты велел взломщикам обшарить «Санс ном», потом сторожил это место сам.

— А ну руки из кармана! — рявкнул Рютконен, заметив мою попытку вынуть пистолет. — Юрий, сюда! — закричал он в сторону лесу. — И я не так глуп, чтобы прийти сюда в одиночестве, и вы едва ли явились без оружия. Юрий, обыщи их!

Из-за угла гостиницы вышел Юрий Транков. Его губы дрожали, домашняя обувь скользила на снегу.

— Смотри-ка, ублюдок Паскевича! — по-английски закричал Лайтио. — Я был прав, дерьмо тянется к дерьму!