Лев пробуждается

Арка накренилась, и колокол звякнул. Их беседу прервали возгласы, крики и рычание, и Сим, бросив арбалет, выхватил меч с побуревшим от времени клинком, иззубренным, как волчья пасть, с острием, отточенным настолько, чтобы пройти сквозь прорези большого бочкообразного шлема.

— Сьентклер! — взревел он и сделал выпад достаточно длинный, чтобы уколоть и рубануть, прежде чем потерять равновесие в слякоти и снова отступить.

— Колокол, — сказал Хэл, услышав его звяканье от раскачивания арки.

Англичане своей массой потеснили шотландцев, босые ноги которых пропахивали в грязи глубокие борозды; они оказались уже у самой обозной телеги, почти за пределами узкой части моста. Как только этот рубеж будет пройден, англичане развернутся вправо и влево, одолев числом.

Те уже чуяли победу, и воины в задних рядах, неустанно напирая, запели, а передние, в давке неспособные даже вздохнуть, потеряли сознание и свалились под ноги следующего ряда.

Хэл воспринимал море шлемов и рыков, циклопическую щетку пик как колоссального свирепого ежа, пытающегося втиснуться под арку, — а потом ощутил жгучую боль в икре, припал на колено и почувствовал, что валится навзничь от шального удара пики. Лежа на мокрой, пахнущей свежей пахотой земле, как поля окрест Хердманстона, увидел лес напружиненных ног и медленно отскакивающие щепки кренящейся арки.

Потом колокол упал, сокрушив передние ряды наступающих английских пикинеров, своим зычным, гулким звоном поглотив их вопли.

Последовала пауза, заполненная угасающими в коловращении мыслей и дождя отголосками звона. Хэл, оглохший и оглушенный, как остальные, почувствовал, как его влекут назад и вверх. Поглядел, разинув рот, в попытке разобраться в свистопляске криков и гибели людей, пока все хлынули прочь от места, где рухнул колокол.

«Gloria

», — увидел Хэл и рассмеялся, как угрюмый волк, ибо понял, что увидел Куцехвостый Хоб: «Gloria In Excelsis Deo»[38]. Теперь слова, любовно выведенные вдоль края медленно покачивающегося колокола, были подчеркнуты финифтью ручейков крови и размозженных костей.

— Deus lo vult!

Это услышали все и обернулись, страшась худшего. Позади них объявился всадник в кольчуге от макушки до пят, с ярким, как кровь, остроконечным крестом тамплиеров на развевающейся белой хламиде, струящейся за ним, как снежный ветер, столь же грациозно, как холщовая чистота конского барда. За ним следовала горстка пеших воинов — мрачными тенями в своих черных рубахах и штанах и тронутых ржавчиной поддоспешниках цвета каши. Их железные шлемы с полями были покрашены в черный цвет, с белым венцом и черным крестом Христовым спереди.

— Deus lo vult! — прокричал рыцарь. Слова сдавленно, глухо забились внутри большущего бочкообразного шлема с плоским верхом. Он прогрохотал мимо Хэла и его столпа Сима среди бросившихся врассыпную людей, стремительно вращая запястьем, так что зажатый в бронированной рукавице элегантный молот из блестящей стали с рифленой головкой и острием на другом конце сверкал, как лед.

Скалящиеся щепой обломки и колокол почти не задержали исполинского боевого коня, грациозно перескочившего первые и обогнувшего второй; раненый вскрикнул, когда железное копыто размозжило его голени, остальные старались расползтись с пути деликатно ступающего зверя.

Ряды на мосту раскололись, как упавшее зеркало. Они повернулись и бросились бежать, и рыцарь налетел на них, а горстка приведенных им людей бросилась в атаку с разинутыми алыми ртами и лицами, искаженными в свирепом ликовании. Тела полетели через перила моста в речку, другие рухнули на расколотые доски и были сокрушены железными копытами, и все это время дуга молота просверкивала справа налево и обратно, и с каждым взмахом голова лопалась, как яйцо.

Deus lo vult — «Бог желает сего». Крик со времен падения Иерусалима, мешанина из вульгарной латыни, французского и итальянского, лингва-франка,

языка, на котором изъяснялись те, кто хотел быть понятым во время крестового похода.

— Сэр Уильям, — изумленно проронил Хэл.

— Будь благословенна его кудрявая древняя храмовникова башка, — пробормотал Сим, и они переглянулись, понурив головы и опустив ладони на колени. Уилл Эллиот блевал, а Том был мертв; Денд перевернулся и всплыл в реке, как раздувшаяся овца, а Джон Агнец, мокрый до нитки, выбирался на берег с другой стороны. Жалобно мычала корова.

— В теле доселе, стало быть, — вымолвил Сим, а Хэл смог лишь кивнуть. Все еще живы. Бог пожелал сего.

Они чуть не рассмеялись, но громадный белый рыцарь появился вновь на коне, деликатно перескочившем через обломки и кровь, сунув большой шлем под мышку закованной в доспехи руки, и отдал им салют окровавленным серебристым молотом.

Его белоснежные одежды и бард коня были забрызганы алым, так что даже маленький крест у него на сердце казался кровавой кляксой; лицо, обрамленное кольчужным чепцом и стальным бацинетом, яркое от крови, как его крест, и блестящее от пота.