Лев Святого Марка

Руджиеро, очутившись лицом к лицу со своим заклятым врагом, которого он оставил закованным в цепях, за несколько сот миль отсюда, невольно отшатнулся, но в ту же минуту с криком ринулся на Франциска. На этот раз, однако, ему пришлось иметь дело с противником, равным ему по силе и ловкости. Несколько мгновений оставалось неизвестным, кто выйдет победителем, как вдруг Руджиеро пошатнулся и упал, пораженный в лоб метко пущенной одним из венецианцев стрелой.

Лишившись своего предводителя, пираты упали духом; они продолжали еще отчаянно сражаться, но уже только ради защиты своей собственной жизни, и не прошло и пяти минут после гибели Руджиеро, как последний из пиратов пал под кинжалами венецианцев, которые всегда в подобных случаях действовали без всякой пощады.

Когда подошли другие две галеры, все было уже кончено; приступили к уходу за ранеными; убитых пиратов выбросили за борт, а тела павших венецианцев, и в том числе командира галеры, положили на палубе, чтобы похоронить их на берегу.

К девяти часам эскадра уже приблизилась к гавани, ведя с собой захваченную галеру пиратов. Как только распространилась весть об их приближении, по всему городу раздался звон колоколов; из окон домов выставили флаги, и народ гурьбой высыпал на набережную приветствовать победителей.

Франциск по просьбе Полани поспешил в губернаторский дворец, чтобы успокоить синьорин и рассказать обо всем случившемся. Оказалось, что они уже знали о захвате галеры, но очень волновались, не зная, все ли обошлось благополучно с их отцом и Франциском; поэтому Мария и Джулия, встретившие молодого человека тревожным вопросом: «А где же наш отец?» – были чрезвычайно обрадованы, услышав от Франциска, что оба они здравы и невредимы. Франциск рассказал о смерти Мочениго, и Мария не могла не выразить радости, что наконец-то она избавилась от своего преследователя.

Их разговор был прерван приходом синьора Полани, который дополнил рассказ Франциска подробностями о том, как молодой человек спас жизнь его от смертельного удара Мочениго. Молодые девушки слушали рассказ отца с нескрываемым волнением и просили Франциска пристунить наконец к подробному рассказу о том, как ему удалось вырваться из заточения и вовремя предупредить их о нападении пиратов.

– Я не знаю отец, чем мы можем отблагодарить Франциска? – воскликнула Мария, когда молодой человек окончил свой рассказ. – Остается, кажется, одно – пожелать, чтобы он сам попал в какую-нибудь беду и дал бы Джулии и мне случай выручить его из нее; но в том-то и дело, что он сам без посторонней помощи выпутывается из опасностей и приключений раньше, чем его друзья даже проведают о них. Это становится просто обидно, наконец.

Франциск от души рассмеялся.

– Не беспокойся, Мария, – вмешался в разговор синьор Полани, – может быть, еще настанет наша очередь, а покуда Франциск удовольствуется тем, что позволит нам оставаться в долгу перед ним. Перейдем, однако, к делу: завтра утром мы с вами пустимся в путь в Венецию; губернатор посылает туда одну из своих галер, мы на ней и поплывем.

На следующий день семья Полани и Франциск уехали в Венецию, где вскоре затем в их доме начались приготовления к свадьбе Марии с Руфино Джустиниани. Свадьбу отпраздновали несколько недель спустя, и Франциск, несмотря на его нерасположение ко всяким светским развлечениям, должен был уступить желанию молодых девушек и их отца и присутствовать на семейном торжестве. Молодому человеку пришлось прожить некоторое время в Венеции в бездействии вследствие осложнившихся внешних обстоятельств. Генуэзский флот все еще господствовал на Адриатическом море, и Пизани никак не удавалось после битвы под Антием заставить неприятеля удалиться. Последствием этого был застой в торговых делах Республики, так как купцы не рисковали посылать свои корабли в плавание. Франциску поэтому пришлось поневоле оставаться в Венеции, но синьор Полани, видя его нетерпение пуститься опять в плавание, предложил ему поступить на одну из военных галер, которая должна была отплыть в скором времени для подкрепления флота Пизани; тем более что, по словам Полани, сам Пизани выразил в письме к нему желание иметь Франциска у себя на службе. На это предложение синьора Полани Франциск отвечал, что был бы очень рад приняться за какое-либо дело, в особенности касающееся морской службы, но что сам же Полани отсоветовал ему поступать на военную службу ввиду того, что ему предстоит посвятить себя торговой деятельности.

– Действительно, в то время, когда я это вам говорил, – возразил Полани, – я держался этого мнения, но при теперешних обстоятельствах, когда в нашей торговле царит такой застой, я советовал бы вам не терять даром времени и послужить на пользу Республике.

– В таком случае, с вашего разрешения, синьор, я приму это предложение, – отвечал Франциск, – Разумеется, я предпочел бы поступить на службу в качестве офицера, но в крайнем случае готов послужить и просто добровольцем.