Лев Толстой: Бегство из рая

Чертков создает для Толстого народное издательство «Посредник». Он разворачивает масштабную кампанию по переводу и изданию Л.Н. за границей. С конца 1890-х, оказавшись в английской высылке, он создает целую сеть издательских, журнальных и газетных заграничных проектов, посвященных почти исключительно Толстому. Наконец, он предлагает Толстому услуги по сохранению и систематизации его наследия. Чертков первым догадался, что рукописи Толстого как раз горят, причем синим пламенем, если кто-нибудь не будет заботиться об их сохранности. И деятельность самой С.А. по сохранению наследия мужа сперва в Румянцевском, а затем в Историческом музеях, конечно, во многом была продиктована чувством соперничества с В.Г.

Ведь еще в декабре 1883 года она могла позволить себе недовольно написать сестре по поводу издания в количестве пятидесяти экземпляров трактата Толстого «В чем моя вера?»: «Вместо того, чтобы по закону сжечь запрещенное сочинение, не пропущенное цензурой, его взяли, все 50 экземпляров, в Петербург и читают в высших сферах

даром. Я говорю, хоть бы за печать нам 400 р. заплатили, люди всё со средствами».

А Чертков тратит свои деньги, чтобы купить за границей гектограф и начать опасную деятельность по размножению копий запрещенных произведений Л.Н. в своем воронежском имении.

С.А. вылезает вон из кожи, чтобы как можно выгоднее продать сочинения своего мужа, в том числе ненавистную ей «Крейцерову сонату». А Чертков выходит на Сытина, налаживает выпуск «копеечных» книжечек «Посредника», ищет меценатов, чтобы устроить собственное издательство Толстого за границей, и всё, что получает за издания, тратит на дальнейшее развитие издательской деятельности. Конечно, его образ «работника» становится несравненно привлекательнее С.А., вечно озабоченной материальной стороной жизни семьи.

Это объективные вещи. Но были еще и субъективные. С.А. груба и прямолинейна с мужем, который с возрастом начинает отличаться повышенной деликатностью. Она преследует его истериками, суицидоманией и всем тем, что Толстой душевно переносит крайне тяжело. А Чертков мягок, вкрадчив, уступчив. Он почти во всем соглашается с Толстым, больше того – жаждет советов и поучений. Он даже женится только после неоднократных увещеваний своего учителя. Его жена Галя обожает Толстого. Она постоянно болеет, но буквально возрождается к жизни, когда Толстой появляется в их доме. Толстой феноменально действует на нее, как старец-целитель. А в своей семье он становится одной из главных причин депрессии сына Льва.

В предыдущей главе мы показали, как С.А., находясь рядом с сильным мужчиной, тем не менее, остро нуждалась в духовном, но «бесполом» друге. Но оказывается, Л.Н. не меньше нуждался в «духовной жене». И речь здесь шла даже не о «работнице». Речь шла об утешительнице, которая бы тонко чувствовала всю степень его одиночества. Но другая женщина занять это место не могла. И по специфике отношения Л.Н. к женщинам (только жена, только мать, никакой эмансипации!), и по факту существования С.А. с ее ревностью.

Чертков же по всем параметрам годился в друзья Толстого. Он был знатного происхождения, но стихийно, самостоятельно образован. Как и Толстой, Чертков не учился в гимназии и не кончал университета. Он был духовен, т. е. ставил духовные запросы выше материальных. И даже молодость его шла ему на пользу. Чертков выгодно отличался от молодых сыновей Л.Н., которые с возрастом всё меньше хотели разделять идеалы отца и жили самостоятельными жизнями.

В Черткове при всей его статности и великолепности было что-то неясно женоподобное. Он был прекрасным мужем и отцом. Но интересно, что в полицейских донесениях он трактовался как «добрый, мягкосердечный, слабохарактерный» человек, который «с детских лет находился в руках женщин». Любопытно, что и Толстой замечает в дневнике после смерти отца Черткова: «Мать из него будет веревки вить». И прибавляет: «Ужасные люди женщины, выскочившие из хомута».

Конечно, сказать, что Чертков стал «духовной женой» Толстого, было бы слишком радикально. Но вся его переписка с Л.Н. странно напоминает письма «разлучницы», которая старается «увести» мужа из семьи.

Разлучник

Мы можем ошибаться. Но в этом не могла ошибиться С.А. с ее женской интуицией. «Красивый идол», «разлучник» – так за глаза называла она Черткова в разгар войны с ним.

С первых же писем Черткова к ее мужу она заподозрила что-то неладное и со свойственной ей прямолинейностью высказала это. В семье Толстого в 1880-е годы еще действовал договор, по которому все дневники и переписка мужа и жены были читаемы обоими. И вот уже 30 января 1884 года, спустя три месяца после знакомства с В.Г., она пишет мужу из Москвы в Ясную Поляну: «Посылаю тебе письмо Черткова. Неужели ты всё будешь нарочно закрывать глаза на людей, в которых не хочешь ничего видеть кроме хорошего? Ведь это слепота!»