Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

Тем не менее Троцкий понимал иллюзорность расчетов на то, что трудящиеся Польши поднимутся против своего правительства и будут переходить на сторону Красной армии. Он объяснял это не чувствами патриотизма граждан страны, только что получившей независимость от Российской империи, а «разными масштабами», которыми измеряются войны и революции: «Если не учитывать правильно этой разницы темпов, то зубчатые колеса войны могут только обломать зубья на колесах революции, а не привести их в движение» [898]

. Но так или иначе наркомвоенмор вынужден был признать и учитывать в практических действиях, что национальные особенности и свободолюбивые традиции польского народа, включая его низшие слои, пришли в коренное противоречие с намерениями большевиков, считавших себя освободителями польского народа от польского же капиталистического ига.

Трудно сказать, как развивались бы события, если бы не великий саморазрушающий фактор: амбиции самих большевистских деятелей. В то время как войска Западного фронта под командованием Тухачевского наступали на Варшаву, группа армий Юго-Западного фронта под командованием Егорова вела наступление на Львов. Если «партийным контролером» Западного фронта в ранге члена Реввоенсовета был Смилга — деятель среднего ранга, то аналогичные функции у Егорова выполнял член Политбюро Сталин, и командующий фронтом находился под полным его влиянием. В то время как Тухачевский рвался к Варшаве, не имея достаточных сил, Егоров со Сталиным стремились во что бы то ни стало захватить Львов и игнорировали многочисленные приказы Троцкого о нанесении удара во фланг польской армии под Варшавой. Когда же в конце концов это распоряжение было нехотя выполнено, было уже поздно [899]

.

Безуспешно, а затем уже с опозданием требуя переброски войск Юго-Западного фронта на помощь Западному, Троцкий в то же время с известной опаской относился к действиям Тухачевского, ведшего, казалось бы, весьма успешные наступательные действия. Отношения с Тухачевским были неровными. Троцкий высоко ценил его боевые успехи на Восточном и Южном фронтах, ставил в пример другим командирам, несколько раз называл Тухачевского «демоном Гражданской войны», причем вкладывал в это определение положительный смысл. Через много лет в одной из своих статей он назвал Тухачевского в числе «лучших полководцев и руководителей Красной армии». Тем не менее Троцкий упомянул, что у него произошло с Тухачевским «несколько столкновений, впрочем, дружественных по форме» [900]

. Один из таких «дружеских» конфликтов описан: «Однажды во время Гражданской войны на фронт к Тухачевскому приехал Троцкий. Тухачевский наносил в это время на карту план предстоявшего сражения. Троцкий сделал несколько замечаний. Командарм встал, положил перед ним карандаш, которым отмечал на карте, и вышел. — Куда же вы? — крикнул в окно Троцкий. — В ваш вагон, – спокойно ответил Тухачевский. — Вы, Лев Давидович, видимо, решили поменяться со мной местами» [901]

.

Троцкий критиковал идеи «революции извне», которые неоднократно выдвигались Тухачевским. По поводу предложения Тухачевского создать «международный генеральный штаб Красной армии» он писал: «Талантливый, но склонный к излишней стремительности полководец» обязан был бы знать, что «международный генеральный штаб мог бы возникнуть только на основе национальных генеральных штабов нескольких пролетарских государств» [902], а этих нескольких пролетарских государств еще не существовало. Иными словами, там, где Троцкий перво-наперво ожидал победы революции, на гребне которой можно было создавать «национальный генеральный штаб» местной советской армии, там Тухачевский предлагал создать «международный генеральный штаб» и на штыках российской Красной армии нести революцию за пределы Советской России.

Между Троцким и Тухачевским были существенные разногласия по принципиальным вопросам военной стратегии. В то время как Троцкий придерживался «стратегии измора» противника и его планирование оборонительной войны, сменяющейся решительным наступлением, поддерживали многие военные специалисты старой школы, Тухачевский настаивал на «стратегии сокрушения». Троцкий же считал, что в начальный период войны, скорее всего, придется не только обороняться, но и отступать, выигрывая время для сосредоточения сил и средств с целью нанесения решительных ударов. Будущий опыт Второй мировой войны показал, что военно-стратегические установки Троцкого применительно к действиям советской армии оправдались в значительно большей степени, нежели отчаянная, не взирающая на объективные факторы тактика стремительного наступления, больше похожая на гитлеровские блицкриги, приведшие в конце концов Гитлера к поражению, собственно — столь же сокрушительному, что и поражение Тухачевского под Варшавой в 1920 г.