Лев Троцкий. Большевик. 1917–1923

В апреле 1921 г. под эгидой Троцкого начались негласные переговоры Радека и полуофициального дипломатического представителя в Германии В.Л. Коппа с высшими германскими военными чинами и промышленными группами – в частности, фирмами «Блом и Фосс» (подводные лодки), «Альбатросверке» (самолеты) и оружейным концерном Круппа – о военно-техническом сотрудничестве. Предполагалось извлечь обоюдную пользу. Немцы рассчитывали обойти условия Версальского мирного договора, запрещавшие Германии иметь военную технику, в частности крупные военные корабли и подводные лодки, танки и самолеты, путем создания предприятий по их строительству на территории России. Советское правительство рассчитывало привлечь германский капитал, инженерно-технический опыт и высококвалифицированные кадры Германии для восстановления российской военной и тяжелой промышленности. От имени немецких военных переговорами руководил генерал-полковник Ганс фон Сект, являвшийся с 1920 г. начальником управления сухопутных сил рейхсвера (вооруженных сил Германии). Именно он отвечал за развертывание вооруженных сил Германии. Им же была образована «особая группа Р», которой поручалось начать и проводить переговоры с русскими об оказании им технической помощи в строительстве военной промышленности и использовании собственной промышленности для производства военной техники для Германии на строго конспиративных началах [1095] .

7 апреля 1921 г. Копп докладывал Троцкому по поводу переговоров с «особой группой Р»: «Группа эта считает, прежде всего, необходимой кооперацию с нами в деле восстановления нашей военной промышленности и именно в следующих трех направлениях: постройка воздушного флота, подводного флота, выделка оружия». Названные Коппом три фирмы согласились предоставить России свои технические силы, а также необходимое оборудование. Предполагался приезд в Москву германского представителя Неймана [1096] для решения технических вопросов. Троцкий был настолько воодушевлен этим делом, что ознакомил Ленина с перепиской по всему комплексу названных проблем, и председатель Совнаркома одобрил военное сотрудничество с Германией [1097] . Через много лет, 5 марта 1938 г., раскрывая очевидную государственную тайну, Троцкий рассказал о советско-германском сотрудничестве на страницах «Нью-Йорк таймс» в статье «Тайный союз с Германией»:

«С момента низвержения Гогенцоллернов [советское] правительство стремилось к оборонительному соглашению с Германией – против Антанты и Версальского мира. Однако социал-демократия, игравшая в тот период в Германии первую скрипку, боялась союза с Москвой, возлагая свои надежды на Лондон и особенно Вашингтон. Наоборот, офицерство Рейхсвера, несмотря на политическую ненависть к коммунизму, считало необходимым дипломатическое и военное сотрудничество с советской республикой. Так как страны Антанты не спешили навстречу надеждам социал-демократии, то «московская» ориентация Рейхсвера стала оказывать влияние и на правительственные сферы. Высшей точкой этого периода было заключение Раппальского договора об установлении дружественных отношений между советской Россией и Германией (17 апреля 1922 г.).

Военное ведомство, во главе которого я стоял, приступило в 1921 году к реорганизации и перевооружению Красной армии, которая с военного положения переходила на мирное. Крайне заинтересованные в усовершенствовании военной техники, мы могли в тот период ждать содействия только со стороны Германии. С другой стороны, Рейхсвер, лишенный Версальским договором возможностей развития, особенно в области тяжелой артиллерии, авиации и химии, естественно, стремился использовать советскую военную промышленность как опытное поле для военной техники.

Полоса немецких концессий в советской России открылась еще в тот период, когда я был полностью поглощен Гражданской войной. Важнейшей из них по своим возможностям или, вернее, по надеждам являлась концессия авиационной компании «Юнкере». Вокруг этих концессий вращалось известное число офицеров. В свою очередь отдельные представители Красной армии посещали Германию, где знакомились с организацией Рейхсвера и с той частью немецких военных секретов, которые им показывали. Вся эта работа велась, разумеется, под покровом тайны, так как над головой Германии висел дамоклов меч версальских обязательств. Официально берлинское правительство не принимало в этом деле никакого участия и даже как бы не знало о нем: формальная ответственность лежала на Рейхсвере, с одной стороны, и Красной армии, с другой. Все переговоры и практические шаги совершались в строгой тайне. Но это была тайна главным образом от французского правительства как наиболее непосредственного противника.

Тайна, разумеется, долго не продержалась. Агентура Антанты, прежде всего Франции, без труда установила, что под Москвой имеются авиационный завод «Юнкере» и кое-какие другие предприятия. …Полудружественные связи с Рейхсвером сохранились и позже, после 1923 г., когда Крестинский стал послом в Берлине.