Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917

Арестом 3 декабря 1905 г. начался, как писал Троцкий, его «второй тюремный цикл»

[465]. Лев переносил его намного легче, чем первый. Это было связано прежде всего с тем, что юношеский опыт пребывания в провинциальных тюрьмах создал у него определённый «иммунитет» к жизни за решёткой. К заключению трудно, почти невозможно привыкнуть, тем более человеку активному. Но приспособиться к камерному быту было теперь намного легче. Троцкий считал себя, как и других арестованных членов Совета, «пленниками» врага, против которого необходимо было продолжать борьбу в новых условиях, используя старые средства защиты и нападения — устное и печатное слово, высокомерное поведение, театрализованную позу, то есть всё то, чем он вполне овладел и что он с успехом применял, ведя политическую борьбу на воле.

Кроме того, условия пребывания в заключении были несравненно более благоприятными, чем в период пяти-шестилетней давности. Хотя после подавления Декабрьского восстания в Москве и других городах революция переживала значительный спад, стачечные выступления, волнения в армии и на флоте, крестьянские бунты продолжались. Россия становилась полуконституционной монархией. Вводились и в основном соблюдались определённые правовые нормы. Возникли легальные политические партии. Состоялись выборы в 1-ю Государственную думу, которая, впрочем, была вскоре разогнана. Тюремщики вели себя более или менее осторожно, не уверенные в своей силе и опасаясь, как бы те, кто сейчас находился под их замком, вскоре не оказались в правительстве.

Изначально Троцкий был помещён в Кресты, затем его перевели в Петропавловскую крепость. Ещё непродолжительное время он провёл в Доме предварительного заключения. «Каждая из тюрем представляла свои особенности, к которым нужно было приспособиться. Но рассказывать об этом было бы слишком утомительно, ибо при всём своём разнообразии все тюрьмы похожи друг на друга», — писал Троцкий

[466]. Основным занятием в тюремной камере стала напряжённая и плодотворная, во всяком случае в отношении объёма написанного, работа. Троцкий совершенствовал и оттачивал своё мастерство в качестве политического аналитика, критика политики царизма и либеральных сил. Он изучал социально-политическую историю России по доступным ему трудам, имевшимся в тюремной библиотеке, и тем, которые передавали ему с воли. Всё это, вместе с осмыслением недавно пережитого опыта революции и сведениями, поступавшими из прессы, от единомышленников и знакомых, побудило его к написанию «Итогов и перспектив», в которых в наиболее концентрированном виде была сформулирована концепция перманентной революции, как Троцкий её понимал в то время.

В тюрьме написана и обширная рукопись о земельной ренте, которая позже затерялась и не была опубликована. Впрочем, если судить по публикациям Троцкого по аграрному вопросу в следующие десятилетия, вряд ли в этой работе было что-то новое и интересное. Скорее всего, в ней содержалось популярное изложение весьма сложной для усвоения Марксовой теории земельной ренты.

После перевода в Дом предварительного заключения к обвиняемым были допущены адвокаты. В качестве таковых в основном нанимались политические единомышленники, которые, с одной стороны, следовали правовым процедурам, отстаивая официальные интересы своих подзащитных, а с другой — в прямое нарушение собственных обязанностей — служили их связными с внешним миром. Весьма интересно, однако, что защитником Троцкого стал не социал-демократ, а человек, хотя и беспартийный, по своим взглядам близкий к кадетам. Наталья Седова договорилась о защите с весьма уже известным в Петербурге адвокатом Оскаром Осиповичем Грузенбергом[467].

К тому времени Грузенберг в полном смысле слова прославился среди интеллигентной оппозиционной публики своими убедительными и смелыми выступлениями по делам, связанным с печатным словом. По одному из таких дел он защищал писателя и литературного критика К.И. Чуковского, который посвятил затем одну из своих книг «защитнику книги и писателей». Хотя Грузенберг отнюдь не разделял политических убеждений своего теперешнего подзащитного социал-демократа, он, как и другие адвокаты, осмеливался выполнять нелегальные функции — исправно передавал в тюрьму письма Натальи Седовой, в которых содержалась политическая информация, полученная ею от однопартийцев, и выносил для передачи ей письма Троцкого, адресованные питерским социал-демократам, и его рукописи[468].