Левая рука тьмы

— Оно вас не усыпит, только подбодрит немного. Я схожу за ним.

Он посветил ей по дороге к машине.

Ручей звенел, деревья слушали молча. Над их головами сверкала Луна, Луна чужаков. Вернувшись в комнату, Орр налил себе немного бренди, попробовал и передернул плечами.

— Хорошо!

Она одобрительно следила за тем, как он пьет.

— Я всегда вожу с собой фляжку, — сказала она. — Держу в отделении для перчаток, потому что, когда останавливают полицейские и спрашивают права, она странно выглядит в моей сумочке. Но она всегда со мной и часто оказывается очень кстати.

— Поэтому вы и носите с собой такую большую сумку?

— Конечно. Я налью себе немного в кофе.

Заодно она снова наполнила его стакан.

— Как вам удалось не спать шестьдесят или семьдесят часов кряду?

— Я не ложился. Можно задремать сидя, но чтобы уснуть по-настоящему, нужно лечь, расслабить мышцы. Сначала мне ничего не снилось. Но стоило мне расслабиться, как началось что-то вроде галлюцинаций. Какие-то существа на стене…

— Это не может так продолжаться, Джордж!

— Да, я знаю. Мне нужно уйти от Хабера.

Пауза. Он, казалось, опять погрузился в дремоту, потом бессмысленно рассмеялся.

— Единственный выход, который я вижу, это убить себя. Но я не хочу. Я думаю, что это неправильно.

— Конечно, неправильно!

— Но нужно же как-то остановиться!

Она не хотела понять его и не могла.

— Прекрасное место! — сказала она. — Я уже забыла запах древесного дыма.

— Печь очищает воздух, — сказал он с легкой улыбкой.

Казалось, он спит, но она заметила, что он держится прямо и не прислоняется к стене. Несколько раз он моргнул.

— Когда вы постучали, я решил, что это сон, потому и вышел не сразу.

— Вы говорили, что увидели эту дачу во сне. Для этого она слишком скромна. Почему бы не вилла на морском берегу или замок в горах?

Он нахмурился и покачал головой.

— Это все, чего я хотел. — Он снова моргнул. — Что случилось с вами в пятницу в кабинете Хабера, на сеансе?

— Об этом я и пришла поговорить с вами.

Он окончательно проснулся.

— Вы знаете.

— Вероятно, да. Я знаю, что что-то произошло. С тех пор мне все время приходится в одной машине двигаться по двум дорогам. В воскресенье в собственной квартире я налетела на стену! Видите?

Она показала синяк на лбу.

— Стена была и в то же время ее не было. Как жить с этим постоянно? Как узнать, где что?

— Не знаю, — ответил Орр. — У меня все смешалось. Я не могу справиться с противоречивой информацией. Я… Вы действительно верите мне?

— Что же мне остается делать? Я видела, что произошло с городом. Я смотрела в окно. Не думайте, что я хочу поверить, я не хочу, стараюсь не верить. Боже, как это ужасно! Доктор Хабер тоже не хотел, чтобы я поверила. Он начал слишком много говорить. Потом вы проснулись и рассказали… Потом это столкновение со стеной. Новое место работы. Я все думала: «А что ему снилось после пятницы?» Мир изменился, но я не знаю как, потому что меня там не было, и я продолжаю гадать, что изменилось, что реально, а что нет. Это ужасно!

— Да. Послушайте, вы знаете о войне на Ближнем Востоке?

— Конечно. Там был убит мой муж.

— Муж? — он потрясенно взглянул на нее. — Когда?

— За три дня до ее окончания. За два дня до Тегеранской конференции и заключения договора между США и Китаем. Через день после того, как чужаки взорвали Лунную базу.

Он смотрел на нее в ужасе.

— Не переживайте.

— Это уже старый рубец. Шесть лет прошло, почти семь. Если бы он был жив, мы давно бы развелись. Неудачный брак. Слушайте, это не ваша вина!

— Я больше не знаю, в чем моя вина.

— Только не в этом! Джим был высоким, красивым, с черными волосами. Ему не повезло. В двадцать шесть лет капитан военно-воздушного флота, а в двадцать семь лет его убили. Не вы изобрели это, так бывало в течение тысячи лет, и до пятницы бывало, когда еще мир был перенаселен… Жаль только, что в самом конце войны.

Голос ее вздрогнул.

— Боже! Не в начале, а в самом конце. Значит, война продолжалась… и не было чужаков?

— Они вам приснились?

Орр утвердительно кивнул.

— Он заставил меня видеть сон о мире. Мир на Земле, добрая воля среди людей. И я придумал чужаков, чтобы было с кем бороться.

— Это не вы. Это его машина.

— Нет. Я это делаю и без машины, мисс Лилач. Она просто сокращает время, сразу погружая меня в сон. Правда, сейчас она делает это лучше. Хабер все время совершенствует ее.

— Зовите меня Хитзер.

— Красивое имя!

— Ваше имя Джордж. Он называл вас так во время сеанса. Как будто вы обученный пудель или обезьяна. «Ложитесь, Джордж».

Он рассмеялся. Зубы у него были белые, смех приятный.

— Он говорил не со мной, а с моим подсознанием. Для его целей оно все равно что собака или обезьяна. Оно не разумно, но его можно научить подчиняться.

Как ни ужасны были его слова, он говорил без горечи. Неужели действительно есть люди без гнева, без ненависти, люди, которые всегда в ладу со Вселенной, узнающие зло, противящиеся ему и в то же время совершенно им не затронутые?