Лезвие бритвы. Звездные корабли. Обсерватория Нур-и-Дешт. Озеро горных духов

– О, это сделано хорошо, – угадала она его мысли. – Вот билеты в карманчике сумки – их сложили чуть-чуть по-другому. Или серьги – я ношу их в пудренице, ее крышка повернута не так, как я ее закрыла в последний раз. И еще… в общем, они все перерыли и даже заглядывали в люстру – на их несчастье, наша горничная редко протирает ее, и вот видите – чистое пятнышко на краю стекла.

– Клянусь Мадонной, вам надо бы работать в секретной службе!

– Перестаньте шутить, Андреа, тут дело серьезное!

– Ничуть. Премудрый дядюшка Каллегари избавил нас от грозной неприятности. Пойдемте ко мне – одолжите вашу наблюдательность.

Предположение лейтенанта оправдалось. Записная книжка, оставленная им в глубине среднего ящика стола, переместилась немного вперед, и самый ящик был задвинут не до конца – невозможный для моряка поступок.

– Что-то их спугнуло, – покачал головой лейтенант, – пожалуй, мы вернулись немного рано. Тут у меня кое-какие записи о пройденном пути, цифры расходов, вероятно, их решили списать или перефотографировать. Пусть работают, познакомятся с моим интимным бюджетом – он вряд ли интересен.

– А Чезаре и Леа? – спохватилась Сандра. – Пойдемте к ним, они должны уже вернуться. Если обыскали только нас, тогда прав капитан, что это работа Флайяно!

Они нашли художника в кресле, в то время как Леа плескалась и пела за дверью ванной. Вялую сонливость Чезаре как рукой сняло при известии об обыске. Он взвился, как спущенная пружина, и несколько минут осматривал чемоданы, стол, шкаф и потаенные уголки комнаты.

– Ложная тревога, – сказал он, успокаиваясь, – моя зрительная память вряд ли хуже, чем у Сандры, но я не вижу ни малейшего признака. Нет, Флайяно удружил только вам.

– Друг Чезаре, дайте-ка мне листок с координатами жернова. Теперь я чист в глазах полиции, и они не полезут больше. А до вас просто, может, еще не дошла очередь.

– Ну, это вряд ли. Они понимают, что, обыскав вас, они тем самым разоблачили себя и заставили нас насторожиться. Обыск должен был быть сделан у всех одновременно. Или они рассчитывают на дураков?

– Вы, наверное, правы. Жертвы подозрения – только мы с Сандрой. А все-таки дайте мне листок, я буду носить его при себе и увезу, ведь мы с Сандрой улетим скорее вас?

– Кто его знает? – Лицо художника сразу стало суровым и озабоченным. – Что-то не получается у здешних медиков. Они не могут… я вижу… – художник оборвал себя.

Из ванной вышла в желтом халате Леа. Ничего в ней, пышущей здоровьем, не говорило о болезни. Только внимательному, знающему взору было заметно странное выражение в глубине глаз: темное, не то испуганное, не то напряженное. Едва уловимое свидетельство нарушения великолепного соответствия здорового тела и нормальной психики. Что-то вмешалось в непостижимо сложную сеть работы сознания и памяти. Можно ли вылечить это? Восстановить прежний баланс, благословенно не ощутимый для здорового человека? Или прежняя, бесстрашная и пылкая Леа исчезла уже навсегда, пригвожденная к черному провалу сознания, о котором она говорила с таким страхом?

– Дай сигарету, Чезаре, – потребовала Леа, поцеловавшись с Сандрой, – я следую здешнему обычаю. Тут все целуются, здороваясь, прощаясь, на улицах и в театре, даже с мужчинами. Да нет, просто так, в знак вежливости! – пояснила она в ответ на лукавую усмешку Чезаре. – А вы только что явились? Будем обедать вместе?

– Нет, мы пообедали и сейчас снова уходим, – ответила Сандра. По безмолвному соглашению они решили не говорить Леа о вторжении полицейских агентов.

Чезаре, шелестевший вечерними газетами, вдруг издал удивленное восклицание.

– Опять наши корабли! Смотрите, на второй странице. «Видный историк античности профессор Ботсма из Стелленбошского университета утверждает, что корабли, обнаруженные итальянскими водолазами у берега Юго-Западной Африки, не что иное, как погибший флот Александра Македонского!»

– Это еще что за выдумка? – изумился лейтенант.

– Да нет, это серьезно. И надо сказать, что профессор, кто бы он ни был, не говорит бездоказательно. Вот слушайте:

«Историки давно установили, что незадолго до смерти Александра Македонского по его приказу был выстроен флот с колоссальным количеством кораблей – 800 судов.

Несколько десятков тысяч молодых мужчин и женщин, ремесленников и земледельцев, были предназначены для греческой колонии на новых землях, завоеванных в Индии. Флотом командовал один из диадохов, ближайших товарищей Александра, Неарх. Когда Александр внезапно прекратил свой удачный поход в Индию (он пересек уже Инд), он вернулся в свою новую столицу – Вавилон, некоторое время проболел и умер. При разделе стран между диадохами Неарх получил флот со всеми людьми и войсками, с тем чтобы завоеванные им земли составили бы для него особое царство.