Лгунья Ивановна в Париже

Идти было два квартала. Вернее, скользить среди течений монпарнасской публики. Вскоре мы оказались около дверей «Le Meridien». Таисия Ивановна что-то сказала швейцару. Он что-то ответил и распахнул двери. Мы вошли. Метрдотель — ослепительный господин с красной гвоздикой в петлице, похожий на Ива Монтана, сопроводил нас до столика, накрытого на пятерых, положил перед каждым по увесистому меню и по лакированной программке с перечнем вин. Мы погрузились в изучение блюд, напитков и цен, что оказалось непосильным из-за незнания местного языка. Вскоре подошел официант, как назло говоривший исключительно по французски, и представился: «Жюль». Все остальные переговоры велись с Жюлем через посредство Таисии Ивановны. Собственно говоря, блюда и вина выбирала тоже она. Так получалось, что ни обсуждать заказываемое, ни сверять с ценой было или невозможно из-за скорости, с которой Таисия Ивановна разговаривала с Жюлем, или из-за дурацкого стеснения, сродни тому, которое я испытывал в молодости, когда приглашал в ресторан девушку тогдашней мечты. «Начнем, конечно, с шампанского. Не возражаете?» Мы оба закивали одобрительно. Тем более что Мила больше всего на свете любит шампанское. А тут настоящее французское из Шампани! Подстать коньяку из французского города Коньяк, который мы пили в бразери «La Caupole».

Шампанское было отменное. Мы полакомились паюсной икрой. Жюль принес бутылку светлого вина. Мы выпили по бокалу. Как только я или Мила напоминали весьма тактично о Наталии Борисовне: «Не забыла ли она название ресторана и т. п.?» — Таисия Ивановна отмахивалась от нас, посмеиваясь и уминая во всю салат с мясом лобстера, гусиный паштет или заливное из осетрины. Откуда в Париже осетрина? Вот они, нерушимые русско-французские связи! Все было безумно вкусно, и вино лилось рекой, сначала белое, а потом красное. Это замечательно соответствовало шутке о белой и красной эмиграции русских в Париже. Правда, если с белой эмиграцией все ясно, то откуда красная? Не назвать же красными кучку диссидентов из бывшего Советского Союза. К тому же, в основном евреев. Правда, чаще всего крещеных, но все-таки евреев, а не внуков белых эмигрантов. Поэтому — красных. Мы болтали обо всем на свете. Но как только разговор касался еврейской темы, Таисия Ивановна замолкала, надолго погружаясь в очередное блюдо. На этот раз — кроличье рагу. Честно признаюсь, что я никогда ничего подобного не пробовал. Мясо таяло во рту. Соус возбуждал желание есть снова и снова, а бургундское вино омывало вкусовые рецепторы, как омывают воды фонтана мрамор античных красавиц. В какой-то момент я пересилил себя, как наркоман, с трудом оторвавшийся от кальяна с опиумом, и снова напомнил Таисии Ивановне о переводчице. «Вы правы. Пойду позвоню ей из бара», — несколько раздраженно ответила она. Напомню читателю, что в то время (начало девяностых прошлого столетия) мобильные телефоны не были еще в ходу, и звонить приходилось из домашних телефонов, служебных, телефонов-автоматов или из таких обще-любезных мест как бары. Мы старались даже не переглядываться с Милой, отложив вилки-ножи и ожидая возвращения из бара издательницы и одновременно нашей ресторанной гостьи.