Лягушачий король

На следующий день он вошел в кирпичное здание, мысленно готовясь к худшему. Его встретила хмурая молчаливая девушка. Ни слова не говоря, она проводила его в длинную, как вагон метро, гримерку, где вокруг Демьяна ходил парень неопределенного возраста в шортах и бейсболке задом наперед и прикладывал к его лицу пряди искусственных волос.

– Костик, это будет смотреться как чужое, – сказал Демьян, критически глядя в зеркало на рыжий локон возле своего виска.

– Котик, а давай я сам решу, как это будет смотреться, – неожиданным басом сказал парень. – Ты делай свою работу, а я буду делать свою.

Илюшин подумал, что Щербатых сейчас взорвется. Вместо этого Демьян миролюбиво буркнул:

– Понял, не лезу!

И поймал в зеркале взгляд Макара.

– А, это ты частный детектив? – Он сидел замерев, только глазами вел за отражением приблизившегося Макара. – Садись. Пять минут нам дай, окей? Потом сможем поговорить.

– В пять минут не уложусь, – хмуро известил парень в бейсболке.

– Костик, у человека серьезное дело…

– А, так это все меняет! – обрадовался тот. – Мы-то здесь развлекаемся!

– Это насчет Нины Тихоновны…

Костик на несколько секунд замер, уставившись на Илюшина.

– Вы ее знали? – спросил Макар.

Он придвинул высокий неудобный стул, похожий на те, что стоят перед барными стойками, и сел.

– Нина Тихоновна – легенда, – строго сказал тот. – Все, не мешать.

Илюшин так и не понял, был ли парень знаком с Ельчуковой. Следующие пять минут они провели в полном молчании.

– Пойду покурю, – сказал, наконец, Костик и вышел.

Макар проводил его взглядом. Парень шел, вызывающе вихляя тощим задом.

– Зожник упоротый, – сказал актер ему вслед. – Не курит, не пьет, три раза в год ездит в Гималаи на медитацию.

– В России ему не медитируется?

– Не знаю… Может, там ближе к космическому разуму? – предположил Демьян и крутанулся на стуле, повернувшись к сыщику.

Два неожиданных открытия поджидали Макара.

Во-первых, глаза у Щербатых оказались совсем не такие, как на фотографиях. Никакого порочного ангела, злоупотребляющего веществами: заинтересованный взгляд, внимательный, умный.

Во-вторых, он больше не растягивал гласные.

Накануне Илюшин голову мог дать на отсечение, что его встретит наркоман, не способный связать двух слов. Однако перед ним сидел очень молодо выглядящий мужчина. И если бы кто-то поинтересовался мнением Илюшина, тот сказал бы, что не Костик, а Демьян выглядит как человек, ведущий здоровый образ жизни.

В отличие от режиссера, Демьян засыпал его вопросами.

– Почему снова вспомнили про Нину Тихоновну? С чего ты вообще занялся этим? Тебя наняли? Егор нанял, да? Егор?

– Почему ты так решил?

– А кому еще это может быть нужно! Хочет очистить свое честное имя. Про Егора тогда шептались, что он ее убил из-за драгоценностей. До сих пор, наверное, шепчутся.

– Многовато лет прошло для восстановления репутации.

– Ну! А я о чем!

Щербатых сидел, сложив руки на коленях. Он чем-то напомнил Макару Лиану Олейникову: та же непринужденность, природная раскованность. В фильмах Демьян выглядел мужественнее, чем в жизни, и старше. Сейчас, вблизи, в его мимике время от времени прорезалось что-то от удивленного подростка.

– Извини, заказчика расследования не могу раскрыть, – сказал Илюшин.

– Да брось! Я и так знаю, что Егор. Я бы на его месте сделал то же самое.

Макар начал расспрашивать Демьяна, исподволь подбираясь к тому, что интересовало его больше всего – к мемуарам Ельчуковой. Однако, случайно или умышленно, Щербатых ни разу не упомянул о задуманной им когда-то книге.

Старая гримерша была дочерью поварихи и строителя. По словам Демьяна, никаких драгоценностей у нее быть не могло. Он несколько раз повторил, что Нина Тихоновна не интересовалась украшениями.

– Вот руки у нее всегда были в идеальном порядке. Я такого маникюра больше ни у кого не видел.

Он с некоторым сожалением посмотрел на свои коротко остриженные ногти.

Макар заговорил о племяннике Ельчуковой. Он помнил из уголовного дела, что Ивана, которому тогда было двадцать восемь, опросили коротко и только один раз. У него было алиби: в день убийства он продолжал праздновать Новый год с друзьями-музыкантами.

– Ивана я помню, конечно, – сказал Демьян. – Противный был малец. Вечно лип к нам на всех тусовках. Сто лет его не видел. С похорон Нины… Хотя нет! В каком-то баре пересекались. Ты замечал, что у мужчин, застрявших в роли непризнанного гения, всегда портится характер. Или, может, в непризнанные гении подаются только те, у кого характер дрянь? Ивану сейчас… дай сообразить… за тридцать. Да что я говорю! Под сороковник! Он понемногу лабает в кабаках, понемногу фотографирует… Человек-все-понемногу! Кажется, и книги пытался писать, но что-то у него не заладилось.

– Кстати о книгах, – сказал Макар. – Ты, насколько мне известно, хотел сделать свою по мотивам воспоминаний Ельчуковой?

В первую секунду Демьяну не удалось скрыть смущения. Он взял себя в руки и принужденно рассмеялся.

– Хотел. Не сложилось.

– Фамилию журналиста вспомнишь?

Актер покачал головой.

– Слишком давно было дело.